Год назад, 2 июня, в реанимации института Склифосовского в возрасте 32 лет скончался певец Евгении Белоусов. Женя поступил в приемный покой "Склифа" 30 марта с диагнозом -"отравление", однако впоследствии врачи обнаружили панкреатит - воспаление поджелудочной железы. Лечение шло обычным путем, врачи уже собирались выписывать Женю. Но 22 апреля у него случился инсульт. На следующий день в отделении нейрохирургической реанимации Белоусову была сделана операция. Во время трепанации у него обнаружилось нарушение мозгового кровообращения, приведшее к тяжелой патологии... После операции Женя, несмотря на временное улучшение, почти не приходил себя, никого не узнавал. По мнению врачей, шансов выжить у известного певца практически не было. Вчера из Кунцевском кладбище вместо креста на могиле Жени Белоусова, наконец, появился памятник. На годовщину его смерти собрались родственники, друзья, многочисленные поклонницы. Была среди них, конечно, и Лена Савина, последняя сожительница певца. Накануне корреспондент "Ведомостей" побывал у Лены в гостях… Чтобы попасть в морг, я дала охраннику взятку. - Женя был очень гордым, - рассказывает Лена, - в больнице он мне никогда не позволял выносить судно. Говорил: "Иди отсюда, позови медсестру". Когда после инсульта его начали готовить к операции, я переоделась в форму реанимационной медсестры, и врачи пустили меня в операционную, я поцеловала его в щеку, а затем начала брить волосы и мыть. В течение всей операции я была рядом, с ним - восемь часов "подпирала" дверь. Мне было очень тяжело, но эту боль я никому чужому не могла передать. Когда Женя пришел в себя после операции, медсестра подвела меня к нему и попросила пожать мне руку. Он отвернулся и кат-то зло посмотрел на нее и на меня. Я не смогла так просто уйти и вернулась к нему через пару минут. Во второй раз он легонько пожал мне руку и сразу от вернулся, избегая смотреть в глаза. Он сопел дергался, тогда я спросила: "Жень, тебе неудобно? Мне уйти?". Он кивнул. Он не хотел, чтобы я видела его в таком немощном состоянии. На следующий день он снова был в сознании. Я спросила: "Ты понимаешь меня?". Он в знак согласия качнул головой. Я сказала: "Держись, ты выкарабкаешься", а он в ответ сделал отрицательный жест. Он знал, что умрет. Когда Женя снова начал впадать в кому, я передала ему цветы и открытку, на которой написала крупными буквами, что очень сильно его люблю. У него не хватило сил написать ответ. На листке остались только каракули. Больше он в сознание не приходил. Потом ему стало совсем плохо, и в палату уже вообще никого не пускали, но мне это удавалось. Одни сердобольные врачи снабжали меня формой, другие, видя по глазам, что я вовсе не медсестра, жалели и не выгоняли. За день до смерти доктора сообщили мне, что Женя умирает, но я это поняла гораздо раньше. За два месяца, проведенных в больнице, я научилась догадываться о его состоянии по препаратам, которые ему вводили. В ночь на второе июня я никак не могла заснуть и набрала телефонный номер реанимации узнать, как у Жени дела, медсестра, поднявшая трубку, крикнула, что ей некогда и пошли короткие гудки. Позднее я узнала, что позвонила в момент Женькиной смерти. Когда Жени не стало, я, до сих пор ужасно боявшаяся покойников, спокойно пошла, в морг, всучив охраннику взятку. В комнате - полно тел, но мне было совершенно не страшно. Какая разница, если тут рядом лежит свое, родное. Именно в тот момент я поняла, фразу, которую Женя часто повторял: "Смерть человека страшна только для окружающих". У нас в семье был патриархат. - С Женей мы познакомились случайно, на вечеринке. Он отбил меня у своего же друга, к которому пришел в гости. У самого Жени к тому времени как раз закончился бурный роман с Натальей Ветлицкой, и он практически был свободным мужчиной... Это была любовь с первого взгляда. После пяти минут знакомства Женя предложил мне переехать к нему жить. Я отказалась, а через три месяца мы вновь встретились, и он сказал: "Ну я же тебе говорил, что мы будем вместе" С тех пор мы не расставались. Нас воспринимали как единое целое. Если один что-то думал, то другой тут же это говорил. Через полгода после нашего знакомства он всем сообщил, что уезжает знакомиться с тещей. Мы сели в машину и отправились к моей маме в Питер. К этой встрече он тщательно готовился. Узнав, что она любит морепродукты, накупил огромное количество живой рыбы. Наши взгляды на жизнь были настолько близки, что Женя в шутку называл наши отношения "самый долгий роман с самим собой" Он считал, что я очень похожа на него самого в 18 лет. А я себя чувствовала Женей номер два. Он частенько говорил мне: "Ты живешь в моей семье, и я тут главный". Я обижалась и уходила на улицу. Пока я гуляла вокруг дома, он подсматривал за мной в окно, а потом, чтобы привлечь мое внимание, начинал выбрасывать в форточку духи, туфли. И конечно, с криком возвращалась. Как-то мы поссорились, и я, чтобы его разжалобить, вызвала "скорую". И вот я лежу в палате, а за мной никто не приезжает. Вечером не выдержала, позвонила. Он весело спрашивает: "Что, уже созрела домой ехать?". Но однажды он так меня довел, что я уехала к маме. Женька тогда ужасно переживал. Но так и не позвонил мне. Я не такая гордая - сама вернулась. Словом, у нас в семье был патриархат. Я все ему прощала, потому что была счастлива. Он был настоящим мужчиной и всегда сам содержал семью, а мне говорил: "Если хочешь работать, то только со мной". Так я и оказалась в его бэк-вокале... Когда мы только познакомились, Женя, узнав, что я хочу петь, взялся за "раскручивание" моей певческой карьеры. Но это продолжалось недолго. Однажды он "спохватился" и говорит: "Зачем мне жена-артистка, иди вон лучше на кухню". Мне было категорически запрещено заниматься шоу-бизнесом, поэтому с мечтой о серьезном занятии музыкой пришлось распрощаться - работа в бэк-вокале стала для меня единственной возможностью быть поближе к сцене. Правда, где-то в подсознании меня не покидала уверенность - я обязательно состоюсь как певица. Я всячески пыталась обсудить этот вопрос с Женей. Но он с каждым годом становился все непреклонней. Кстати, «кухаркой» я так и не стала – я как всякий творческий человек, не особенно люблю готовить. А вот Женя иногда баловал меня своей стряпней. Он ведь украинец, борщ готовил - пальчики оближешь! Из всех друзей в трудную минуту с ним остался только Саша Любимов. - Я никогда не встречала таких необыкновенных людей, как мой муж. В нем были все самые лучшие качества - порядочность, доброта, сила слова. В трудную минуту друзья звонили именно ему. Даже среди ночи. Когда просили в долг денег, был всегда безотказным, даже если у него самого в кармане было пусто. Женя был очень хлебосольным. В теплую погоду в уютный дворик нашего дома на проспекте Мира со всех окрестностей съезжалось до полусотни друзей. Женя сам всех обзванивал и приглашал на плов. А вот когда ему стало плохо, все "друзья" куда-то исчезли. Только Саша Любимов остался рядом. Он и лекарства доставал, и консультантов нашел. Женя говорил мне когда-то. "Я друг для всех, но в тяжелую минуту останется только Сашка" - и оказался прав. Если Женю оскорбляли, он мог и ударить в ответ. Особенно, когда пытались уколоть, унизить. В последние годы «доброжелатели» не давали ему покоя, называя его «сладким мальчиком». И получали кулаком в челюсть. Потому что Женю очень тяготил этот повешенный на него ярлык. За полтора года до Жениной смерти мне приснилось, что Женька умрет. Я проснулась вся в слезах. Но через какое-то время забыла об этом - думала, что это просто ужасный сон, мало ли кому какие кошмары привидятся. А когда это случилось, вспомнила свой сон-предупреждение. Как-то Женя сказал мне: "Я не знаю, чем заниматься в старости, вот поживу до 40 лет и хватит”. А умер в "32 года. Зря он Бога гневил. История нашей любви продолжается - Когда Женька умер, мне был всего 21 год. У нас с ним даже детей общих не осталось. Была уверена - вся жизнь впереди, еще успею. А теперь так жалею об этом... Для меня в мужчине главное - чтобы был настоящим мужиком. Женя соответствовал этому образу на все сто процентов. По поступкам, по словам. С одной стороны, он позволял мне делать то, что я хочу, но все мои идеи и мораль исходили только от него. Я должна была подчиняться. Другого такого человека найти пока не могу. Прошлое лето было для меня самым тяжелым. Мне хотелось забыться, я все время стремилась быть в шумных компаниях. Какие-то мужчины ухаживали за мной, дарили цветы, а я просто не могла, принести их домой. Поэтому, даже ночью ехала на кладбище, перелезала через забор и раскладывала эти чужие цветы на Жениной могиле. Надеясь на приметы, я так ждала, что Женя ко мне придет хотя бы во сне. Мне хотелось его увидеть, поговорить с ним. Но вот прошел год, а этого так и не произошло. Он для меня не умер. Я верю, что он сверху наблюдает за мной, посмеивается и подтрунивает. У меня такое чувство, что где-то там он меня ждет, и я вновь буду счастлива. История нашей любви продолжается.