БЕЛОЕ МОРЕ ЦВЕТОВ Во вторник, 4 сентября, общенациональная газета «Таймс» разместила объявление в разделе о смертях: «2 сентября 1973 г. в Борнмутской больнице, Джон Рональд Руэл Толкин, К.Б.И. [командор ордена Британской империи], любимый отец Джона, Майкла, Кристофера и Присциллы, а также любимый дед Майкла, Джорджа, Джоан, Энн, Джудит, Саймона, Адама и Рейчел, и кроме того, любимый прадад Кэтрин, Мэнди и Ройда. Заупокойная месса в четверг, 6 сентября в римско-католической церкви Св. Антония, по Хедли-уэй, Оксфорд, 14:30, за которой следует погребение на Вулверкотском кладбище. Цветы к церкви, пожалуйста, к 12 дня в четверг». 7 сентября кто-то из присутствовавших на церемонии написал заметку «Похороны создателя "хоббитов"», позже перепечатанную в бюллетене Толкиновского общества «Амон Хен»: «Заупокойная служба по проф. Дж.Р. Толкину – оксфордскому дону, прославившемуся «хоббитами», – состоялась вчера в римско-католической церкви Св. Антония Падуанского, в Хедингтоне, которую он регулярно посещал. Прислали так много цветов, что все венки и букеты, которые невозможно было внести в церковь, разложили вместо этого вокруг её внешних стен. Заупокойную мессу служили три священника: старший сын – преп. Джон Толкин, преп. Роберт Марри, иезуит, и монсеньор Уилфрид Доран. По окончании кортеж отправился на Вулверкотское кладбище, где проф. Толкина похоронили в могилу его жены. Эксетер-колледж, в котором он был студентом, был представлен ректором, а Мертон, членом которого он являлся – его главой и другими членами. Среди прочих представителей университета были приор из братства Блэкфрайарз, глава братсва Грейфрайарз, преп. В. Байуотер, представлявший Кэмпион-холл, преп. Криспиан Холлис, римско-католический капеллан университета, публичный оратор, м-р Колин Харди и проф. англосаксонского языка Алистер Кэмпбелл. Похороны посетили представители его издателей, как в Британии, так и в Соединённых Штатах, и Толкиновского общества. Присутствовали следующие члены семьи: м-р Майкл Толкин с супругой, м-р Кристофер Толкин с супругой – сыновья и невестки, мисс Присцилла Толкин – дочь, м-р Хилари Толкин (брат), миссис Фейт Толкин (жена брата [на самом деле – бывшая жена Кристофера Толкина]) <…> [перечисление родственников продолжено]». Основательница Толкиновского общества Вера Чепмен (Белладонна Тук) в том же номере «Амон Хена» откликнулась заметкой «O Mithrandir Namarië» (О, Митрандир, прощай!): «Оксфорд, несомненно, лучше всего подходил для нашего последнего прощания с Джоном Рональдом Руэлом Толкином. Но если сочетание «заупокойная месса римско-католической церкви в Оксфорде» звучало как готический мрак, ничто не могло оказаться дальше от реальности. Она была ярко новой и радостной – возможно, слишком новой и слишком яркой. Новая церковь Св. Антония стоит на идущей по пригороду новой дороге, рядом с виллами [поэта Джона] Бетджемена в Северном Оксфорде. Внутри церкви, когда я зашла, всё было светлым, мягкие древесные оттенки, преобладали, но среди них резко выделялось блестящее пурпурное убранство алтаря, подменяющее погребальный лиловый, а на гробу покоились алые цветы. Непросто было осознать, что здесь он лежит – всё, что было в нём смертного. Церковь наполняется – впереди солидная когорта университетских мантий, как и ожидалось, ржавых [полный официальный костюм доктора наук включает алую, а не чёрную, мантию]. Большинство их носителей – старомодные доны, но один-два на удивление молоды, а ещё один настолько стар, что едва способен ходить. Местная газета представит впечатляющий перечень колледжей, приславших своих представителей. Есть здесь и представители религиозных орденов – я заметила двух юных монахов с развевающимися волосами, на которых ещё не выстрижена тонзура, и похожих на сестёр милосердия современных монахинь в изящных рясах. Уверена, что видела [композитора] Дональда Суонна, который сидел прямо передо мной. Вот появляется и семья – весьма многочисленная. Здесь брат профессора, его дочь и один из сыновей, а также тот сын, преп. отец Джон Толкин, что проводит службу. Здесь и внуки, и правнуки. (Из головы не выходят хоббиты с их долгими родословными древами. На что были бы похожи хоббитские похороны? Несомненно, крупный повод для семьи...) Служба, современная римская месса на английском языке, звучит любопытно для ушей, привыкших либо к языку англиканского молитвенника, либо к церковной латыни. Помню, что Профессор немало постарался над переводом «Иерусалимской Библии», но меня поражает, что эта проза звучит хуже, чем если бы он написал её сам. [В издание вошёл лишь толкновский перевод «Книги Ионы», сильно отредактированный, и вряд ли отрывки из неё звучали во время мессы.] И всё же многое можно сказать в её пользу. В ней нет «Dies irae» [«День гнева», секвенция, напоминающая о Страшном Суде], меньше праха и пепла и адского огня – больше о радостном приёме блаженных на злачных пажитях. Наконец-то нас настраивают на мир и приятие. И поэтому лишь позже, когда гроб, за которым следует его полный цветов катафалк, отправился на дальнее кладбище, мы осознаём, что он ушёл от нас. Вместо того, чтобы поехать на кладбище, я провела остаток по-летнему приятного вечера, гуляя по любимому им Оксфорду. Мертон стоит во всей своей красе, высеченный из камня, в ярком цветочном одеянии, а с его стен выпирают большие гаргульи – в горизонтальных позах, как будто приготовившись на кого-нибудь упасть. Могли ли они быть энтами, или, скорее, каменными великанами, или даже троллями? Они сберегут память о нём. И вот так мы приветствуем его и прощаемся с ним, «О Серый Скиталец» – да цветут вечно симбельмине и эланоры там, где он живёт». Наконец, Майкл Джордж Толкин – старший внук профессора – поделился своими впечатлениями в стихах. Заметка «Похороны Дж.Р.Р. Толкина глазами его внука Майкла» (https://vk.com/wall-146787020_204) появилась в «Толкиновских чтениях» 2 сентября 2018 г.: Я начал эту вещь в ноябре 1973-го и закончил в июле 1974-го. Я совсем ей недоволен, и сомневался, опубликую ли я её когда-либо, но так получилось, что она представляет самую суть многих сторон личности Толкина, о которых я упоминал. Я думаю, необходимо дать пояснения, что я часто сопровождал его в ту церковь в Хедингтоне, где прошла заупокойная служба, и что путь до кладбища в северном Оксфорде был очень долог. ЕГО ПОСЛЕДНЕЕ ТОРЖЕСТВО [подстрочный перевод] «…В то время последние из нолдор уплыли из Гаваней и навсегда покинули Средиземье…» (Сильмариллион) Неспешно телефоны пригласили нас принять участие в последнем торжестве И поделились искренними сожалениями. Лишь однажды, когда это стало важным, мы прибыли неуверенными, Рассеяными, словно обезглавленное отступающее войско. Каким-то образом собранные воедино, по крови ли, по закону, чтобы обнаружить, Что наш крепкий замок лежит в руинах, несомненный факт, Что наш проводник совершил своё последнее Немыслимое отшествие: и эти медленные поколения Ощущающие в душе лишь малую толику его терпения Не смогут воскресить своего неизменного хозяина, Который, без сомнения сожалел бы, Что пропускает своё последнее самое званое торжество. Лишь мало-помалу начали выпивать и позволять вполголоса фривольности, Когда неспешно провожали его в последний путь: никому он не показался лёгким. Одноэтажная деревянная церквушка была портом, в котором пожелания счастливого пути Растворились в прощании И в поминках, украшением которых стал ужасный медленный катафалк. Что причалил, покрытый белым разлагающимся цветочным ворохом. Узкий бледный погребальный чёлн низводил свой ссохшийся Груз до латунного креста. Места для родных Были зарезервированы, чтобы они могли увидеть неспешное начало церемонии. Смущённые несколько необычным оснащением обряда Молодые люди трудились как никогда внутри ограды этой гавани. Тёмное стадо академиков взгромоздилось вне досягаемости. Пёстрая толпа за ними расплывалась миллионом оттенков, Растворившиеся в прощании Их пожелания счастливого пути были беззвучными. Милосердие Мадонны – современного деревянного изваяния – На пустых подсвечниках И местах, где он преклонял колени и медленно постигал суть Восемьдесят лет, ушло: Образ, в конце концов, уступил. Пурпурные книжечки закрылись, Не торопясь мы прошли мимо серой публики, Замки дверных ручек замкнулись за нашей утратой – пара неспешных плакальщиков Бросала прах на чёрные туфли. И ухоженный Гравий трещал, как погремушки, всю дорогу до нагретых автомобилей. Форма костюмов, гротескных сумочек, отпущенной бороды, Не могли отвлечь. Каким-то образом катафалк в виде луковицы Профессионально заполучил свой груз; движение на дороге стало Гибким, послушным, и мы сидели вплотную, Тихо на его последнем пути с семьёй. Те, кто ехал на своих автомобилях, по крайней мере, смогли Всё обдумать и подъехать прямо на похороны, Лишь мельком узрев странное величие неспешной поездки. Пожалуй, нам даже можно было спросить: он тоже чувствовал это? Теперь впереди огни и острова и последний выход. Створки серых врат, совершив свой неизбежный поворот, замкнулись, На мгновение заперев живых с мёртвым. #JRRT_рядом