ИСТОРИЯ БАЛИНА: ПЕРЕВОДЧИК Описание долины, которое в черновике давал Торин, в чистовой копии озвучивает для Бильбо Балин, в несколько изменённом варианте: «Пятичасовой переход или примерно так. Но по пути мы сможем устроить отдых. Видите там, справа? Там высокий берег, похожий на утёс, с которого мы выглядывали, когда впервые пришли сюда, Бильбо. Между ним и этими воротами раньше был мост, а за ним – вырубленные в скалистой стене ступени, которые ведут к тропе, вьющейся на южный отрог горы, над которым мы устраивали наш первый лагерь». Фрагмент, посвящённый Вороньему холму, в чистовике был значительно расширен по сравнению с черновиком, а в машинописи автор иначе перераспределил в нём реплики: исторический экскурс, в чистовой копии проводимый Торином, теперь озвучивает Балин, а ответ Балина («Слабая защита, если Смауг нас заметил, боюсь я, – сказал Балин, – но мы должны рискнуть. В любом случае, дальше сегодня мы пойти не можем») распределён между Дори и Торином, с кратким дополнением от Бильбо; опасения, которые проявил Дори, в чистовой копии пока ещё отсутствовали. В более раннем варианте ворон «жёстко приземлился, захлопал крыльями и качнулся по направлению к Торину и Балину; затем он начал каркать. Бильбо не знал, что тот говорит, но Балин, похоже, понимал. Впоследствии он сообщил им всем, что ему стало известно. – О Торин сын Траина, сына Трора, – сказал он. – этот самый Почтенный Ворон, по имени Роак [Roäk > Roäc], сын Карка. Карка я знал в давние дни, когда был юн, но увы, теперь он скончался. Роаку, его сыну, должно быть не меньше 180 лет – он последний ворон горы, [язык которого мы можем понять > ] который может понимать наш язык, будучи обучен своим отцом или давший мне себя понять. Он принёс известия поистине потрясающие и <изумительные> и ставящие в тупик: радость и горе. Птицы снова собираются к горе с ю[га,] в[остока] и з[апада], так как разлетелась новость, что дракон мёртв»! Рейтлифф отмечает неустойчивость написания имени ворона (Roäk/Roäc/Röac, диерезис указывает на то, что обе буквы читаются по отдельности, а не как дифтонг) и то, что почтенная птица в первом варианте даже старше, чем в опубликованной книге (где Роаку 153 года). «Фактически, согласно хронологии в «Повести лет» (ВК, 1125–1126), он достаточно стар, чтобы помнить дни короля Трора и лично познакомиться с Балином до прилёта дракона ста семьюдесятью годами ранее. Эта хронология, разумеется, датируется временем после «Хоббита», и ясно, что Роака обучили гномьей речи после того, как эти дни прошли, так что это просто свидетельствует, что первоначально Толкин предполагал ещё больший временной промежуток между падением Королевства-под-Горой и его восстановлением под властью Торина». Помимо двух указанных моментов, «самая существенная разница между черновиком и заменившим его текстом заключается в том, что первоначально речь ворона мог понять лишь Балин – и перевести её ради своих друзей. Этот сюжетный ход, напоминающий встречу с Медведом/Беорном и его лошадками, был заменён в основном черновике на более простой и более прямой способ, позволяющий ворону обращаться к Торину и Компании напрямую без переводчика. Толкин, возможно, почувствовал, что два уровня переводчиков – дрозд, говорящий с вороном, ворон – с Балином и Балин – с остальными – слишком громоздкая конструкция, так что упростил её, особенно с учётом того, что вóроны, подобно попугаям, известны своей способностью говорить <…>». Кроме того, замечает Рейтлифф, «При всём лингвистическом богатстве его творчества и множества (взаимно непонятных) изобретённых языков, включаемых в повествовательные тексты, сцены, в которых переводчик должен выступать посредником между двумя группами, не имеющими общего языка, у Толкина редки, основной пример для них – общение Леголаса с пограничными стражами Лориэна по поводу Братства <…>». Следующий вариант ближе к окончательному тексту, именно здесь впервые появляется название «Вороний Холм» (Ravenhill), одно из немногих (подобно Ривенделлу или Озёрному Городу), не претерпевших изменения в ходе работы над книгой. «– Хотел бы я, чтобы это был ворон, – произнёс Балин. – Я думал, вам не нравились здешние вóроны, когда мы шли этим путём прошлый раз, – сказал ему Бильбо. – То были ворóны, – ответил Балин, – притом мерзкие, грубые и выглядевшие подозрительно. Должно быть, вы слышали безобразные звуки, которыми они нас провожали – был там один старый ворон, помните, как он летел за нами во время долгого пути домой [> в лагерь], но он за всё время не произнёс ничего, кроме карканья. Однако здесь всё ещё есть некоторые вороны – поскольку я видел их во время наших блужданий – которые помнят давнюю дружбу между нами в дни Трора. Они жили здесь много-много лет, память у них долгая, и они передают свою мудрость детям. У меня было много друзей среди вóронов Горы, когда я был мальчишкой – сам гребень, на котором мы стоим, многие называли Вороньим Холмом, так как он был любимым их местом рядом с дозорным постом. Теперь от них ни следа нет: полагаю, они отправились посмотреть, что предвещает весь этот слёт, хотя это не птицы, которые летают за компанию, если только не начинаются какие-то важные дела. Если бы у нас здесь оказался один из них, мы бы быстро узнали новости». Рейтлифф указывает, что в предыдущей главе никакого ворона не упоминается, но если бы рассказ Балина сохранился, Толкин, по мнению исследователя, несомненно бы вставил это событие в соответствующее место текста. «Напротив, заявление Балина о том, что он уже взаимодействовал с вóронами горы во время прошлых исследований местности, хотя и важно, просто служит для подведения к последующему эпизоду, который мог бы остаться таким, как есть». #THOTH