ЯВЛЕНИЕ БАРДА < В заметках по сюжету C вся последняя страница, содержащая план заключительной части книги (от финального проникновения Бильбо в логово дракона до обратного путешествия в компании волшебника) была перечёркнута единственной чертой, а на левом поле Толкин в то же время написал, подчеркнув все слова, кроме первого: «Дракон убит в битве на озере». > Как мы уже видели в Заметках по сюжету C, идея, что Смауг погибнет во время нападения на Озёрный город, а не будет заколот Бильбо во сне на своём золотом ложе, возникла внезапно. Поскольку Бильбо больше не был убийцей дракона, Толкин был должен либо переназначить эту роль одному из уже существовавших персонажей книги, такому как Торин или Гэндальф, либо создать нового, с очень кратким предисловием. (То, что Смауг был обречён погибнуть от руки одиночки, а не просто сгинуть под градом стрел или врезаться в озеро при неосторожном пикировании, или оказаться раздавленным под камнепадом, который, согласно намерениям Толкина, должен был частично уничтожить зал в Одинокой горе, не обсуждается. Повторяя то, что Толкин сказал в неопубликованной лекции о драконах, он считал, что «Драконы могут быть побеждены только храбрыми людьми – обычно в одиночку. Порой может помочь верный друг, но это редкость: стезя друзей – покинуть вас, когда [вы столкнётесь с>] появится дракон. Драконы – последнее испытание героев». Если этому следовать, дракон представляет собой наивысшую трудность для героя, а соответствие этому – лишь то, что дракон, в свою очередь, встречает героя как неизбежное возмездие, погибая в единственной схватке традиционным образом). Назначение любого другого уже существующего персонажа проклятьем Смауга лишь сместило бы проблему, не решив её, так как все гномы находились в горе вместе с Бильбо, и ни один из персонажей, который ранее появлялся на их пути, не мог бы появиться вновь, чтобы сыграть эту роль без того, чтобы присвоить себе слишком большую часть истории, отвлекая внимание от главных персонажей. (Например, если бы внезапно вернулся Гэндальф и насмерть сбил бы дракона на полпути, читатель оказался бы в недоумении, зачем вообще волшебнику понадобилось стараться втянуть хоббита в поход Торина, и появилась бы путаница со всеми предыдущими утверждениями Гэндальфа, что это, в конце концов, не ЕГО приключение). Решением Толкина было ввести нового героя, чтобы он решил необходимую для сюжета задачу. Первоначально он собирался расправиться с этим персонажем, как только его роль убийцы дракона будет выполнена: лишь две страницы рукописи отделяют его первое появление от его смерти в руинах Эсгарота, обрушившегося при падении дракона. Прежде чем хоть немного продвинуться дальше, Толкин, однако, принял лучшее решение и изменил строку «Так пришёл конец Смаугу и Эсгароту, и Барду» на «конец Смаугу и Эсгароту, НО НЕ БАРДУ» <подчёркнуто Дж. Рейтлиффом> – весьма значительное изменение, произведённое очень лаконично, подобного которому он не вносил где бы то ни было в этой книге. Решение сохранить Барду жизнь было ключевым, весьма сильно повлиявшим на заключительную часть книги. Главы, непосредственно следующие за смертью Смауга, как давно было замечено, разительно отличаются по тону от всего, что им предшествовало. <…> <Сразу после этого решения Толкин написал Заметки по сюжету D, в которых, в частности, говорится (с альтернативным названием для Эсгарота): «Что случилось [ > ] в Эсгароне ((Озёрном Городе)). <Как> спасся Бард. Страдания озёрных людей и <гнев> Бургомистра. Теперь они ненавидят гномов как источник <бедствия>: некоторые даже полагают, что < ? изгнание > дракона против них было преднамеренным. <Посланцы> отправляются к лесным эльфам; а лазутчики короля доставляют ему известия. Он ведёт вперёд солдат, и те объединяются с озёрными людьми <под предводительством> Барда. Они отправляются на север, чтобы захватить гномов и золото». > Первоначально, как мы увидим, симпатии Толкина в нескольких последующих главах должны были оставаться на стороне Торина и гномов, и никакого разрыва между Бильбо и его компаньонами не предполагалось, в то время как эльфы и их союзники представали в гораздо более мрачном свете (захват и ранение Фили, преследование Кили, стрельба из луков по дружественным вóронам, приносящим еду осаждённым гномам и хоббиту, давая им возможность продержаться и т.д.). До введения в сюжет Барда никто из посторонних, описанных в Заметках по сюжету, явившихся к горе после гибели Смауга, не имел ни единой законной претензии на сокровище, там находящееся. <…> даже люди Озёрного Города, хотя и обязаны были получить справедливую компенсацию за всю ту помощь, что оказали гномам, когда те в ней нуждались (следует заметить, что их <гномов> жалкое состояние во многом было обусловлено тем, как с ними обошлись эльфы), не имели права на сколько-нибудь значительную долю наследства Торина. То, что эльфы и озёрные люди были неправы в своих попытках украсть или добыть вымогательством сокровище Трора и осаждать его наследника, когда он, наконец, вступил в свои права, наглядно показано посредством слов и действий Бладортина <т.е. Гэндальфа>, когда он, наконец, появляется снова: «Блад [ортин] упрекает осаждающих… Выделенную ему долю [Бильбо] отдаёт озёрным людям и лесным эльфам (хотя они её и не заслужили)». Но появление в тексте выживших из Дейла всё меняет: это даёт тем, кто, как Бард, происходит от народа Дейла, право требовать, по меньшей мере, часть сокровища, хотя, вероятно, и сравнительно малую часть: в конце концов, это золото Короля-под-Горой сохранилось в песнях и легендах озёрного народа. Схожим образом, именно «легенда о сокровище Трора» заставила эльфийского короля вести своё воинство со всей поспешностью, а не какое бы то ни было наследство Гириона. Теперь Торин вынужден встретиться с законным претендентом на богатство Гириона, смешанное с сокровищем Смауга. С тем, кто в дальнейшем также служит выразителем требований озёрного народа за помощь в час нужды вознаградить их предыдущее благородство. Вдобавок, с героем, который, предотвратив возвращение Смауга, оказал великую услугу новому Королю-под-Горой и, как убийца дракона, заслуживает личного вознаграждения <…> Немалозначимо, что это был момент, когда Толкину предстояло или отвергнуть некоторые из новых элементов, особенно Барда, из-за сложностей, которые они создавали для планируемого им завершения, или найти способ ввести их в повествование, изменив это самое завершение <…> Бард является важной фигурой по другой причине: он представляет поворотную точку в толкиновском Легендариуме. Он не первый из героев-людей у Толкина, так за полтора десятилетия до него уже появились Берен, Хурин, Турин и Туор, но в отличие от этих трагических и очень далёких фигур, у него счастливая судьба. Обездоленный наследник, за свою жизнь он достигает неожиданной победы над превосходящим его по силе потомственным врагом, уничтожившим его родину, воссоздаёт монархию и основывает династию, которая вновь заключает союзы с не принадлежащими к человеческому роду соседями и помогает региону вновь обрести богатство. Если кратко, он является предшественником Бродяжника (Арагорна), который за счёт собственных усилий и великих свершений иных персонажей, возвращает себе трон предшественника и восстанавливает своё королевство; всё, чего не хватает – это любовная линия (сравнительно поздний элемент истории Арагорна). Поэтому Бард – центральная фигура, поворотная точка между трагическими персонажами Первой Эпохи и триумфальным возвращением короля из третьего тома «Властелина колец». <Рейтлифф предполагает, что помимо сюжетной необходимости, внезапное возникновение Барда берёт начало, как и многое в главах о Смауге, в «Беовульфе» – точнее, в персонаже по имени Виглаф> «Отличия от «Хоббита» значительные, но существенные элементы те же самые: (1) безымянный стражник <в «Беовульфе» – член личной дружины> впервые называется по имени, когда проявляет отвагу сражаться с драконом, (2) всем его товарищам недостаёт отваги, чтобы поступить так же, и они уклоняются от своего долга (либо покинув свои посты в «Хоббите», либо, в «Бевульфе», не сумев сдержать клятву защищать короля, в чём гневно укоряет своих товарищей Виглаф), (3) недавно названный по имени герой оказывается королевского происхождения (Бард – потомком Гириона, короля Дейла, а Виглаф – последним из Вегмундингов, родичем Беовульфа; ср. «Беовульф» строки 2813–2816), и наконец, (4) то, что и тот, и другой становятся королями, оказывается прямым результатом их роли в убийстве дракона. #THOTH