Андрей Строцев. "ФЭНТЕЗИ" ДО ТОЛКИНА. Часть 1. По своей традиции, 22 сентября я рассказал о прочитанных за полгода книгах Толкина и про него. Как и обещал, теперь я пишу о том, что в прошлый пост не вошло - о "фэнтези" до Толкина. Я с этим текстом не торопился, и он получился очень длинным - больше 9000 слов <...> Но прочитать его можно примерно за полчаса. "Фэнтези" беру в кавычки, потому что отдельный вопрос - правомерно ли этот термин применять к авторам, о которых сейчас пойдёт речь. На мой взгляд, современное фэнтези - это не то чтобы особое литературное направление, скорее коммерческий бренд и стиль, в рамках которого существуют самые разные жанры. Своим появлением он обязан в первую очередь именно Толкину - после "Властелина колец" возник запрос на что-нибудь подобное, и в результате вырос целый огромный книжный, кинематографический и игровой рынок. Это касается не только содержания, но и формы. Например, Толкин никогда не задумывал "Властелин колец" как трилогию, это был просто большой роман с шестью подразделами. Но издали его в трёх томах, и в итоге как раз трилогии, пенталогии и более длинные серии стали основой фэнтезийной индустрии - вплоть до монстров вроде четырнадцатитомного "Колеса времени" Роберта Джордана, который умер, не дописав его, так что пришлось заканчивать другому автору. Если же пытаться определить, в чём природа "фэнтези" помимо узнаваемых образов типа "подземелий и драконов", то возникают проблемы, о которых критики и читатели спорят уже не первое десятилетие. В конце концов, любое художественное произведение - это результат работы воображения, фантазии. Всё, что не нон-фикшн - это фикшн, пусть даже самый реалистический. А где провести грань между "фэнтези" и "фантастикой", особенно в тех языках, где это одно и то же слово в немного разных формах? Примерно этим вопросам посвящена знаменитая лекция Толкина "О волшебных сказках" 1939 года. В ней он много раз использует слово "fantasy", но в прямом значении "фантазии", а ещё не как название литературного жанра. К "волшебным сказкам" Толкин здесь относит далеко не только народное творчество и не только истории для детей. Конечно, готовя эту лекцию, он думал и о недавно опубликованном "Хоббите", и о начатом "Властелине колец". Для Толкина, "волшебная сказка" так или иначе рассказывает о Фэйри, Волшебной Стране - мире, непохожем на привычный. Она должна одновременно повествовать о Чуде и представать как Правда. Классическая научная фантастика не соответствует первому критерию - в ней чудесное оказывается всего лишь необычным, на место магии приходят рациональные объяснения. Многие другие истории не настаивают на правдивости. Например, "Путешествия Гулливера" - это очевидная политическая сатира, а "Приключения Алисы в Стране Чудес" - юмор в духе нонсенса, они не ждут от читателя, что тот "поверит" в их мир. Если же пропустить всю мировую литературу через фильтр подобного определения "волшебной сказки", то получится немалая традиция, вырастающая напрямую из мифологии. Её примеры можно найти повсюду и всегда, хотя некоторые эпохи к ней более благосклонны - например, европейский романтизм. И всё же "фэнтези" в современном виде сложилось в пределах британской культуры, неслучайно во многих языках это слово является прямым английским заимствованием. В англоязычной Америке этот путь шёл скорее параллельно, пока американцы не прочитали Толкина. В наше время это уже более-менее глобальное направление, хотя и сейчас в нём преобладают англо-американские авторы, а сама стилистика во многом до сих пор опирается на артуровские легенды. Мне стало интересно получше разобраться, как всё это начиналось и откуда вырос такой Толкин, поэтому я решил познакомиться с теми авторскими "волшебными сказками", которые читал он сам. Однако тут получается своего рода замкнутый круг. Дело в том, что дотолкиновское "фэнтези" было довольно нишевым жанром, в отличие от той же научной фантастики, которая и в XIX веке была очень популярна. Часть книг, о которых я буду говорить, надолго выходили из печати, не все они переводились на другие языки. Новый интерес к ним пришёл уже после успеха "Властелина колец". Так, например, в 1969-1974 годах десятки забытых томов вновь вышли в американском издательстве "Баллантайн", том же, что выпустило и культового "Властелина колец" в мягком переплёте. В русских переводах эти книги тоже пытаются продвигать через Толкина - добавляют его имя и его отзывы на обложку и всё такое (в связи с этим ближе к концу поста будет один прикол). Но даже те среди этих писателей, которые в своё время были известны, теперь воспринимаются через призму более позднего фэнтези. В результате в этих текстах часто ищут примеры влияния на Толкина, иногда на Льюиса. Где-то это оправдано, где-то нет. Но в искусстве не бывает, что один автор - просто стадия эволюции другого автора. Многие из этих книг интересны и сами по себе, не только как источник вдохновения для других. При этом сравнения с Толкином неизбежно просятся. Я расскажу о десяти книгах шести авторов, которые прочитал за полгода. Между написанием первой и последней прошло больше восьмидесяти лет. Самой свежей из них скоро исполнится век. Так что будут спойлеры к столетним историям, на всякий случай предупреждаю. Рассказывать буду более-менее по хронологии. Всё это изначально написано на английском, всё уже давно без копирайта и все тексты есть в открытом доступе. Но я читал часть этих книг по-русски, потому что именно в переводе смог их достать на бумаге, а мне нравится читать именно физическую книгу, держать в руках и делать пометки карандашом. Хотя в оригинальный текст всегда посматривал, особенности переводов тоже буду упоминать. 1. ДЖОН РЁСКИН. КОРОЛЬ ЗОЛОТОЙ РЕКИ / JOHN RUSKIN. THE KING OF THE GOLDEN RIVER. 1841 Первый автор - знаменитый деятель викторианской эпохи Джон Рёскин (1819 - 1900, фамилия также передаётся как Раскин). Больше всего он известен как художественный критик и теоретик, ценитель готики, вдохновитель и покровитель движения прерафаэлитов. Позже он перешёл от искуствоведения к общественным вопросам, стал критиковать британскую политическую и экономическую систему, писать воззвания к рабочим. Эти его тексты повлияли, например, на Махатму Ганди, который стал их переводить на язык гуджарати. Единственное художественное сочинение Рёскина - короткая сказка "Король золотой реки" 1841 года. Её название отсылает к одной из сказок из сборника братьев Гримм, который впервые вышел в 1812 году - "Король золотой горы". Однако общего между текстами немного. У братьев Гримм сюжет основан на запретах, подчинённых логике волшебного мира, тогда как у Рёскина речь идёт скорее о моральных законах. Его дань уважения немецким сказочникам заключается в том, что местом действия своей сказки он делает австрийскую Штирию, а героям даёт имена Шварц, Ганс и Глюк. Интересно, что глава "Властелина колец", где Гэндальф освобождает Теодена от влияния Сарумана называется "The King of the Golden Hall", в переводе Каррика-Каменкович - "Король золотых палат". Не думаю, что это совпадение, скорее Толкин сделал аллюзию и на Рёскина, и на братьев Гримм, хотя по содержанию никакой связи нет. Сюжет сказки такой: Жили-были три брата. Старшие Ганс и Шварц - сама злоба и жадность, а младший Глюк - сама добродетель и щедрость. После ряда приключений они встречают волшебного человечка - Короля Золотой реки. Тот говорит, что если кто-нибудь заберётся на вершину, откуда вытекает река, и выльет в источник три капли святой воды, для того река станет золотой. А если кто выльет не святую воду, то превратится в чёрный камень. Старшим братьям никто не хочет давать святую воду. Поэтому Ганс просто ворует её из церкви и поднимается на гору. По дороге он встречает страдающих от жажды старика, потом ребёнка и потом собачку, но не даёт им попить. Когда он выливает воду в источник на вершине горы, то превращается в чёрный камень. Шварц решает, что ворованное не подходит, поэтому покупает святую воду у плохого священника, и отправляется на гору. С ним повторяется всё то же самое, и он становится чёрным камнем. Глюк просит в церкви святой воды и ему сразу дают нужные три капли, потому что такой уж он весь из себя классный. По дороге он даёт одну каплю старику, одну младенцу, и после некоторых колебаний отдаёт последнюю собачке, потому что ну его это золото, если собачка хочет пить. Собачка сразу же превращается в Короля Золотой реки! Он выдаёт сентенцию о том, что вода, которой не поделились со страждущим, не может быть свята, пусть даже её благословляют все святые на небесах, но вода из источника милосердия свята всегда, пусть даже её осквернили трупы. В итоге река не становится буквально золотой, но она орошает долину. Там поселяется Глюк и начинает получать немалый доход с полей и виноградников. Но, конечно, всеми своими богатствами он делится с бедными. А злые братья - это две скалы, которые и сейчас можно увидеть в Штирии. Конец. Сказка стала в Британии довольно популярной, вполне попав в дух времени, когда детская литература была почти полностью дидактической и морализаторской. Эта тенденция начала постепенно меняться во второй половине века, не в последнюю очередь благодаря "Алисе в Стране чудес" 1865 года, где автор развлекает читателя и развлекается вместе с ним, а не поучает. Дополнительное измерение "Королю Золотой реки" придаёт история о том, кому он был посвящён. Молодой Рёскин написал сказку для своей знакомой - двенадцатилетней Эвфемии Грей, сокращённо Эффи, которая была младше его на девять лет. Через семь лет они поженились, но ещё через шесть лет развелись по причине... отсутствия консуммации брака. В общем, не совсем по-джентельменски повёл себя Рёскин с супругой. После этого Эффи вышла замуж за Джона Милле, одного из трёх главных художников-прерафаэлитов. Обо всей этой драме есть сразу несколько британских спектаклей, сериалов и фильмов, и даже, говорят, какая-то опера. Ещё одна почти детективная история связана с тем изданием книги, которое вы можете увидеть на фотографии. Это маленькая советская книжка 1960 года, которую я нашёл в букинисте. В небольшом предисловии на всякий случай предупреждают, что Рёскин хоть и выступал против капиталистического устройства общества, но "мечтал о возврате к старой, патриархальной жизни" и не боролся революционными способами. Я заметил, что между первым изданием сказки в 1841, смертью Рёскина в 1900, выходом этой советской книжки в 1960 и нашим 2023 годом - почти равные интервалы в шестьдесят лет. Текст сказки в этой книжке на английском, но сильно сокращён и адаптирован для семиклассников, поэтому я нашёл оригинал в интернете и прочитал его там. После этого мне стало интересно, что же в советском издании стало со святой водой (holy water). Оказалось, она сделалась просто "кристалльно чистой водой" (crystal clear water). Сцены со священниками отменяются, все трое братьев просто берут воду из источника. В итоге история теряет всякий смысл, потому что истоки реки на самой вершине горы и так чистые. Если в обычную воду добавить или святую, или волшебную, то это привнесение нового качества. А здесь получается просто механическое переливание из одного источника в другой. НО! Я уж было всё это списал на советскую цензуру, тем более времён разгара хрущёвской антирелигиозной кампании, однако решил проверить и текст полного русского перевода. Он тоже есть в сети, и приводится по дореволюционному изданию 1912 года. И что же мы там видим? Нет никакой святой воды! Надо влить в реку просто "чистую воду". Церковь заменяется на целебный ключ, где поят только больных. Один из старших братьев ворует целебную чистую воду, а другой подкупает сторожа. Глюку воду дают, но не потому что он больной, а потому что он "симпатичный мальчик". Откуда такие изменения, которые опять-таки лишают историю смысла? Я думаю, дело в сцене, где каплю святой воды нужно дать собаке, путь потом и оказывается, что это на самом деле не собака. Видимо, или самому переводчику, или какому-то чиновнику царского времени это показалось кощунственным. Вот так и советская антицерковная, и охранительная церковная цензуры вместе сошлись на том, что святую воду из британской детской классики надо убрать. Мне это напомнило пример о том, как в белорусском переводе польских стихов Владислава Сырокомли (у которого недавно было 200 лет со дня рождения) Владимир Дубовка заменил "chleb duchowy" на "хлеб духмяны", то есть евхаристический образ на простой домашний уют. Таким образом, помимо очевидной морали о том, что стоит делиться с нуждающимися, в "Короле Золотой реки" Джона Рёскина нашёлся и ещё один урок для наших дней. Обязательно надо сравнивать переводы с оригиналом, потому что перевирать могут даже ставосьмидесятилетние книги! Продолжение следует...