Андрей Строцев. "ФЭНТЕЗИ" ДО ТОЛКИНА. Часть 2. (Часть 1: https://vk.com/wall-213107152_2004). 2. ДЖОРДЖ МАКДОНАЛЬД. ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ / GEORGE MACDONALD. THE GOLDEN KEY. 1860 Следующий автор - единственный из всего списка, кого я знал и немного читал раньше. Это Джордж Макдональд (1824-1905), шотландский писатель и богослов. Некоторое время он служил пастором в конгрегациональной церкви, пока его проповеди о всеобщем спасении не начали вызывать недоумение у прихожан. Именно Макдональд убедил Льюиса Кэрролла (Чарльза Доджсона) опубликовать "Алису". Дружил он и с Рёскином. В отличие от его случая, у Макдональда и его жены Луизы вопросов с консумацией брака вроде бы не было, и у них родилось одиннадцать детей (правда, трое умерли в младенчестве от наследственной болезни). Небольшая повесть Макдональда "Золотой ключ" впервые вышла в 1867 году. Свой экземпляр я нашёл на книжной выставке на стенде казахстанского издательства "Фолиант", которое, среди прочего, выпустило "Властелина колец" на казахском. Книга издана в русском переводе Евгении Подрезовой с иллюстрациями американской художницы Рут Сандерсон. Сюжет здесь пересказать непросто, да, пожалуй, и не нужно. В самом начале мальчик слушает бабушку (автор зачем-то уточняет, что двоюродную), и та говорит ему, что в месте, где радуга опирается на землю, можно найти золотой ключ. Но вот что им можно открыть, узнает только тот, кто его найдёт. Мальчик идёт в лес, попадает в Волшебную Страну, где радуга светит даже ночью, и сразу находит золотой ключ - а потом всю книгу пытается понять, что с ним делать. Дальше в сюжет входит девочка. Они с мальчиком то путешествуют вместе, то разлучаются, встречают разных загадочных жителей Волшебной Страны и в конце вместе отправляются в путь вверх по радуге. Последние слова звучат так: "Мосс и Тангл знали, что они идут в страну, откуда падают тени. И думаю, что сейчас они уже там". Даже по этому краткому пересказу видно, что "Золотой ключ" - это в первую очередь метафизическая повесть о жизненном пути, о смерти и о том, что за ней. Больше, чем сюжет, здесь запоминаются образы. Радуга, ярко светящаяся посреди ночи, где кроме семи знакомых цветов видно ещё какой-то таинственный цвет - похожий образ очень по-разному используется в "Цвете из иных миров" Лавкрафта и в "Цвете волшебства" Пратчетта. Летающие птицы-рыбы, которые мечтают, чтобы их съели, после чего превращаются в крылатые воздушные цветы. Трое древних братьев - Старец Моря, Старец Земли и Старец Огня, последний из которых, самый старший, выглядит как младенец. Долина с морем теней, похожих на фигуры людей и животных, напоминающая платоновский Миф о Пещере. Чтобы передать символизм света и тени этого последнего образа, художница Сандерсон выбрала для книги контрастную чёрно-белую графическую технику, её иллюстрации выглядят довольно тревожно, что вполне подходит к тексту. Макдональд повлиял на умы следующих поколений британских писателей по полной программе. Честертон говорит, что детская сказка Макдональда "Принцесса и гоблин" "изменила всё его существо" ("made a difference to my whole existence"). Для Клайва Льюиса роман "Фантастес" стал поворотным моментом всей жизни, который он позже называл "крещением воображения" ("baptism of imagination"). В "Расторжении брака" Льюис изобразил Макдональда своим собственным проводником по загробному миру, дал ему роль Вергилия из "Божественной комедии". Толкин Макдональда тоже знал и ценил, хотя и без подобного почти религиозного трепета. Именно "Золотой ключ" стал неожиданным импульсом к созданию одного из его самых необычных произведений. Когда готовилось юбилейное издание к столетию этой сказки, Толкина попросили написать предисловие. Он перечитал "Золотой ключ", к которому не возвращался с молодости, и вдруг понял, что спустя годы этот текст ему совсем не нравится! Толкин всё же начал писать предисловие, дописал до сравнения "представим, что повар приготовил большой пирог", и остановился. Вместо этого у него получилась собственная история - "Кузнец из Большого Вуттона", своего рода ответ Макдональду, или скорее разговор с ним. Как и в "Золотом ключе", здесь идёт речь о путешествиях по Волшебной Стране - неуловимой и загадочной, совсем не похожей на подробно картографированное Средиземье. Обе истории довольно меланхоличные, в обеих авторы размышляют о смерти. Я перечитал "Кузнеца из Большого Вуттона" сразу после "Золотого ключа", в замечательном белорусском переводе Антона Брыля, о чём сказал пару слов в недавнем посте. Эта сказка вышла в 1967 году, спустя ровно век после сказки Макдональда, и стала последней прижизненной историей Толкина. Когда-то в детстве я читал (или даже ещё мне читали вслух, уже не помню) некоторые другие сказки Макдональда - "Принцессу и гоблина", "Невесомую принцессу". Помню, что они были очень грустные. Теперь хочу к ним вернуться, а ещё обязательно прочитать два его "взрослых" текста - "Фантастес" 1858 года и "Лилит" 1895. 3. ПЕРСИ БЕЙТ. ПРЕРАФАЭЛИТЫ / PERCY BATE. PRE-RAPHAELITES. 1901 Теперь у нас небольшая интермедия с отклонением от чисто литературной темы. Я нашёл отличную книгу о художниках-прерафаэлитах с несколькими сотнями цветных репродукций. Но это не просто альбом, а перевод исследования, написанного современником - британским искусствоведом Перси Бейтом (1868 - 1913). О самом этом авторе мне ничего узнать не удалось, но если я всё правильно понял, эта книга - чуть ли не первая попытка обзора творчества прерафаэлитов как целого. В первых её изданиях больше века назад какие-то иллюстрации были, но, конечно, в то время имелось в виду, что читатель пойдёт в музей и будет всё смотреть там. Теперь текст сразу сопровождается визуальными примерами, а что в книгу не вошло - то можно нагуглить. Я, к своему стыду, даром что сам типа художник, о прерафаэлитах до недавнего времени знал только, что они такие были, и в целом представлял себе стиль их картин. Ни одного из их имён я бы не назвать не смог. Постепенно я начал всё больше понимать, насколько они повлияли Толкина и всю его традицию, поэтому и захотел прочитать эту книгу. В ней представлен взгляд современника - книга вышла через год после смерти Рёскина, многие другие герои были в 1901 году живы и активны. Перси Бейт говорит о прерафаэлитах как о передовом слове в искусстве, о чём-то новом и свежем. Однако очень скоро после выхода его книги наступила эра кубизмов и чёрных квадратов, и всё предыдущее теперь кажется почти архаикой. Но тем интереснее понять, что тогда думали об этом "викторианском авангарде", как теперь иногда называют это движение. Бейт в самом начале уточняет, что будет говорить только о живописи, хотя движение прерафаэлитов шире - среди них были и скульпторы, и дизайнеры, а многие писали стихи, так что это ещё и литературное явление. Несколько молодых английских художников середины XIX века устали от консервативных порядков в Королевской академии живописи. В 1848, в год "весны народов", волны национальных революций по всей Европе, они решили устроить свою художественную революцию и объединились в Братство Прерафаэлитов. Название подразумевало, что отныне они ориентируются на искусство позднего Средневековья и раннего Возрождения до Рафаэля, после которого, по их мнению, всё свернуло не в ту сторону. Из нашей современности не так уж и понятно, что такого радикального было в их картинах, но тогда они вызвали большой скандал. Одной из причин был "излишний" реализм в изображении религиозных сцен - картину Милле "Христос в родительском доме" и вовсе обвинил в богохульстве не кто иной, как писатель Чарльз Диккенс. В итоге только высокая оценка уважаемого критика Джона Рёскина помогла изменить общественное мнение. Позже многие прерафаэлиты стали коммерчески успешными и даже мейнстримными мастерами. В изначальное Братство входили семь человек, из которых живописцами были трое - Уильям Холман Хант, Джон Эверетт Милле и Данте Габриэль Россетти. В более широком смысле Перси Бейт относит к движению и многих других художников. Какое же это всё имеет отношение к "фэнтези"? Прерафаэлиты часто писали картины на фантастические темы - кроме сцен из истории и современности или религиозных сюжетов они постоянно обращались к легендам о короле Артуре, к "Божественной комедии", к сказочным пьесам Шекспира. Но, главное, они стали одними из тех, кто создали для современного человека романтизированный образ Средневековья с замками, рыцарями и прекрасными дамами - всё то, на что до сих пор опирается весь фэнтезийный визуальный язык. Конечно, речь в данном случае не столько о Средних Веках как о реальной исторической эпохе, сколько о "медиевализме" - наборе идей и представлений. Эта совокупность образов обретает независимость, её можно отделить от конкретных событий прошлого и применить к условному, воображаемому миру. Интересно, что хотя, например, Древний Египет или античные Греция и Рим гораздо дальше от нас по времени, чем Средние Века, и хотя их тоже вовсю изображали художники разных времён, с ними такого отделения не произошло. Их образы прочно ассоциируются с определёнными местами и временами, пусть даже они исторически и не достоверны. Но если мы увидим на картине конного рыцаря с мечом и щитом на, то наше сознание легко согласится поместить его и в "реальную" Англию или Францию, и в "воображаемые" Средиземье или Вестерос. Во многом это стало так как раз благодаря прерафаэлитам, но не только им. Подобных им художников можно найти по всей Европе, это движение шло и в архитектуре - в итоге мы теперь живём в мире, где неоготических зданий больше, чем готических. Толкин вырос уже в те годы, когда влияние прерафаэлитов чувствовалось повсюду - и речь не только об их картинах, но даже о мебели и обоях от дизайнеров из этого движения. Их работы выставлялись в музее города Бирмингем, где он жил в юности. Когда в школе Толкин с друзьями создали свой творческий круг, "Чайный клуб", то сам Толкин сравнил его с Братством прерафаэлитов. Остальные с ним не согласились - может быть потому, что к тому времени это слово ассоциировалось уже не только с искусством как таковым, но и с эксцентричным образом жизни. Позже Толкин в своей работе и в искусстве исходил из примерно тех же принципов, что и прерафаэлиты. Если они брали за образец живопись до Рафаэля, то Толкин изучал английскую литературу до Чосера, жившего ещё веком раньше, и на неё ориентировался в собственных книгах. Из этого иногда делается странный вывод, что Толкин ничего после Чосера не читал и не ценил, но это, конечно, не имеет никакого отношения к действительности. Как художник Толкин на прерафаэлитов не очень похож, он не был живописцем-реалистом, его акварели и рисунки скорее декоративные, он почти никогда не рисовал портреты своих персонажей. Зато другие иллюстраторы книг Толкина во многом опираются на прерафаэлитов - например, об их влиянии говорит Алан Ли, автор концепт-артов для фильмов Питера Джексона. Но самый главный вдохновитель Толкина среди прерафаэлитов - это, конечно, Уильям Моррис. О нём и о его трёх книгах я теперь и поговорю. Продолжение следует...