АФРИКАНСКАЯ ФОТОГРАФИЯ 15 ноября 1892 г. семья Толкинов сделала фото на память. Известны два его варианта, в которых Мейбл (Мэб) Толкин использовала разнообразные декоративные шрифты – приём, унаследованный знаменитым сыном. На обеих фотографиях сверху написано «От» – и дальше вместо имени отправителя – косая черта, как минимум на одном изображении сопровождаемая точками сверху-слева и снизу-справа. Основной текст несколько отличается по форме. В одном случае написано: «"Ноябрьское утро" в Оранжевом Свободном Государстве. Снято в нашем винограднике в 7:30 15-го ноября 1892». В другом – «"Ноябрьское утро" (Снято в 7:30 15-го нояб. 1892 в нашем собственном винограднике) в "Оранжевом Свободном Государстве"». Завершаются варианты пожеланиями: «Желая вам всех добрых пожеланий на Святки» и «Весёлых Святок и счастливого нового года всем вам», соответственно. Хамфри Карпентер писал, что Рональда «сфотографировали в саду при здании банка, на руках няньки, которую наняли ухаживать за младенцем. Его мать явно лучится здоровьем, а Артур, в котором всегда было что-то от денди, здесь выглядит настоящим щеголем в своем белом тропическом костюме и соломенной шляпе. На заднем плане – двое черных слуг, горничная и лакей Исаак. Оба, похоже, несколько удивлены и польщены тем, что их тоже снимают. Мэйбл считала отношение буров к туземцам неприемлемым, и в здании банка царила терпимость. Особенно показательна из ряда вон выходящая история с Исааком. Он в один прекрасный день украл маленького Джона Рональда Руэла и отнес его к себе в крааль, похвастаться невиданным белым младенцем. Естественно, исчезновение ребенка всех напугало, и в доме поднялся большой переполох, однако же Исаака не уволили (перевод А. Хромовой). В интервью 1967 г. Филипу Норману Толкин рассказывал, что том, как его «позаимствовал» Исаак, ему напоминает висящий над дверью в кабинет пороховой рог, к которому писатель особенно привязан. «Это была типичная психология туземцев, но конечно же, это всех огорчило. Я знаю, что он назвал своего сына Исааком в честь себя, Мистером Толкином в честь моего отца и Виктором (смеётся) в честь королевы Виктории». Биограф Кэтрин Макилвейн описывает фотокарточку несколько по-иному: «В ноябре 1892 г. была сделана семейная фотография, чтобы отправить её в Англию своим семьям и близким друзьям к Рождеству. Что необычно для страны, в которой существовала расовая сегрегация, на ней были и все домашние слуги. Толкина, десятимесячного младенца в оборках и лентах, держит его няня. Мать, Мейбл, сидит несколько напряжённо в центре, тогда как отец, Артур, обладатель великолепных усов, занял более расслабленную позу рядом с ней. Обрамление оживляет надпись, сделанная характерным почерком Мейбл <…> Ещё более личный оттенок фотокарточке придают нарисованные ей усеявшие ландшафт плосковерхие холмы. <…> За день до того, как сделана была фотография, Артур Толкин писал отцу: "Мой сын – совершенный красавец, и мы не можем без него жить. Он сообразительный, чуть ли не слишком, и Мэб не даёт мне учить его слишком помногу за раз <…>"». В 2016 г. пришлось провести исследование по поводу одного мифа, связанного с укусом паука: https://vk.com/wall-23592973_89619 «Меня чуть не укусила змея, и полагаю, меня ужалил тарантул. В моём саду», – рассказывал писатель в процитированном выше интервью Филипу Норману. Утверждение, что Толкин пауков не боялся и помнил историю об укусе лишь по рассказам, не влечёт обязательно отсутствия влияния этой истории (и предположение о таком влиянии мне кажется резонно – если не брать его за аксиому) на образ пауков в его творчестве. В интервью Бробергу Толкин заявлял: «Я не люблю пауков. Это не патологический страх, но я бы предпочёл бы не иметь с ними никакого дела». Дж. Рейтлифф в «Истории Хоббита» цитирует письмо Толкина У.Х. Одену, в котором автор утверждает, что давно знал о Паучихе, охраняющей проход в Мордор – «И если это имеет хоть какое-то отношение к тому, что в детстве меня ужалил тарантул, да пусть себе народ воспользуется этой версией на здоровье... Сам я могу лишь сказать, что ничего подобного не помню, и ведать бы о том не ведал, если бы мне не рассказали; и особой неприязни к паукам не испытываю, равно как и настоятельной потребности убивать их. Тех, что я нахожу в ванной, я обычно спасаю!» (Письмо 163, 7 июня 1955 г., перевод С. Лихачёвой). Согласно Рейтлиффу, «Этот маленький фрагмент автобиографии важен, потому что тарантулы не жалят – они кусают, небольшая деталь, но тем не менее многозначительная. Толкина нельзя винить за то, что он забыл такую подробность, так как он был всего лишь младенцем, когда это случилось, но её важность в том, что даже через года после написания Хоббита он оставался под впечатлением, что у пауков есть жало. Это неумолимо указывает, что остальные толкиновские отклонения от физиологии пауков были ошибками, хотя и несущественными; а не отточенными изменениями, внесёнными ради эффекта, в отличие, скажем, от назгульских верховых животных <…> Фактически, Толкин не мог быть «ужален тарантулом» в детстве, потому что эти пауки не водились в Оранжевом Свободном Государстве, и даже во всей Южной Африке. Вместо этого, такое местное название применяется к solifugae, агрессивным паукообразным, также известным как «скорпионы ветра», «солнечные пауки» или «верблюжьи пауки», но фактически не являющимися ни пауками, ни скорпионами, но родственными тем и другим. Настоящий тарантул (лат. tarantula) южной Европы – это вид пауков-волков, свободных бродячих охотников, очень похожих на темнолесского паука, нарисованного на толкиновском изображении Темнолесья». #JRRT_биография