ПАДЕНИЕ ВИДЯЩЕГО КАМНЯ «Он покинул балкон. Как только он отвернулся, сверху швырнули тяжёлый предмет. Он отскочил от перил, чуть не попал в Гэндальфа и разбился [вычеркнуто: на кусочки] о камень близ лестницы. Похоже, что это был большой шар из тёмного сверкающего кристалла». «В черновом варианте окончания главы ответ Гэндальфа на слова Древоборода «Так Саруман не вышел? Я и не думал, что выйдет» («Две крепости», с. 192) звучит так: «"Нет, он всё ещё лелеет те надежды, что у него остались. Конечно, он утверждает, что любит меня и помог бы мне (если бы я проявил благоразумие – что означает, если бы я служил ему и помог ему править без [?оков]). Но он обречён ждать – сидя среди руин своих прежних планов и наблюдая, что произойдёт. В таком состоянии, да ещё с Ключом от Ортанка и своим посохом, ему нельзя позволить сбежать"», – пишет в примечании Кристофер Толкин (в этом варианте Гэндальф не сломал посох Сарумана) и продолжает основной комментарий: «Поскольку нет совершенно никаких доказательств того, что концепция палантира возникла на какой-либо более ранней стадии или в каком-либо более раннем тексте, следует предполагать, что это его первое появление, но черновик не проясняет, понимал ли отец его природу в момент появления в качестве метательного снаряда Змеиного Языка – Гэндальф не говорит, что о нём думает, и не намекает на его ценность для Сарумана. В письме к У.Х. Одену 7 июня 1955 г. мой отец утверждал <…> «О ПАЛАНТИРИ я тоже ничего не ведал, хотя в тот миг, когда из окна был выброшен камень Ортанка, я его узнал и понял значение «строк древнего знания», что крутилось у меня в голове: "семь звезд, семь камней и белое древо одно"» (перевод С. Лихачёвой). < <…> как видно из слов Арагорна (отвергнутых) на с. 50: «И мы должны изо всех сил постараться никогда не упоминать о нём [Кольце] вслух: я не знаю, ни какие возможности скрываются в башне Сарумана, ни какие средства сообщения с Востоком там могут быть». – Примечание К. Толкина > С другой стороны, в этой первоначальной версии данной сцены он видит, что кристальный шар разбивается от удара, и в законченной рукописи, непосредственно следующей за этим черновиком, он всё ещё пишет, что кристальный шар «разбился о камень близ лестницы. На это было похоже ПО ОСКОЛКАМ», прежде чем прерваться в этом месте и написать, что он <шар> ударился о лестницу, и именно лестница треснула и раскололась, в то время как сфера осталась неповреждённой. Какую дальнейшую значимость мог бы он иметь для сюжета, если бы оказался немедленно уничтожен? Завершённый текст развивает диалог Гэндальфа и Сарумана, существенно приближая его к форме, зафиксированной в «Двух крепостях», хотя многое из первоначального черновика ещё остаётся. Но теперь появляется, почти что в окончательной форме, призыв Гэндальфа к Саруману вернуться, последнее его предостережение и разламывание его посоха. Кристальный шар теперь скатился по ступеням и был «тёмным, но сверкающим огнём из сердцевины». В ответ на предположение Арагорна, что Змеиный Язык не мог решить, кого он больше ненавидит, Гэндальф говорит: «Да, возможно. В башне это ещё пообсуждают, когда мы уйдём! Мы заберём шар. Мнится мне, что это не та вещь, которую бы Саруман предпочёл выбросить». Пиппин, сбежавший по лестнице, чтобы подобрать сферу и Гэндальф, поспешно её подобравший и обернувший складками одежды, были поздними добавлениями <…> Однако то, что шар будет важен, теперь очевидно. В отвергнутой речи Арагорна (с. 67 примечание 7 <процитировано выше>) предполагается, что он уже размышлял над этим вопросом, но идея, что должно быть некое средство, с помощью которого происходил быстрый обмен известиями между Ортанком и Барад-дуром, впервые явно выражается именно здесь. Отчего Гэндальф был так уверен в этом, не проясняется, и можно лишь гадать, не возникла ли эта идея из палантира, а не наоборот. На другой стороне этого листа расположен набросок, который, как естественно можно предположить, был написан вместе с текстом на обороте. То, что он следует отвергнутому повествовательному черновику, очевидно из того факта, что здесь отряд не отправляется прямиком в Эодорас, но скачет вниз от Айзенгарда к Бродам. Манера письма здесь исключительно трудна, не только крайне поспешна, но и со своеобразными очертаниями букв». «Это был Камень Ортан[ка] < Orthan[c] Stone > [надписано: Orthancstone Orthankstone Orþancstán], который наблюдал за движениями в окрестностях, но дальность его действия достигала примерно 100 лиг? Он поможет наблюдать за Ортанком издалека. Ночь наступает быстро. Они прибывают к Бродам и замечают, что река спадает и вновь течёт обезвоженной. Звёздная ночь. Они переправляются и минуют холмы. Они останавливаются под звёздами и видят большую чёрную тень, двигающуюся между [?ними] и звёздами. Назгул. Гэндальф достаёт тёмную сферу и глядит на неё. Хорошо, говорит он. Он мало показывает ночью. Это утешает. Всё, что они могли увидеть [?было] звёзды и [?далеко] кружащиеся маленькие похожие на летучих мышей фигуры. С края была река под луной. Луна уже видна в Осгилиате, – сказал Гэндальф. Это кажется пределом обзора. <…> Гэндальф смотрит в Тёмный Кристалл на площадке перед домом короля. Они видят совершенно ясно Ортанк – энты [?двигаются] ….. вода вся очень [?мала] и чиста. Всадники едут через равнину с запада и севера. Странные [?фигуры разного рода]. И из Минас Тирита. Он показывает лишь огоньки и людей [?не страну]». В примечаниях Кристофер Толкин уточняет расстояния: «Расстояние от Ортанка до Барад-дура на Первой карте составляет 12–13 см, = 615 милям или 205 лигам. От брода через Айзен до Осгилиата на Первой карте – 8–6 см, = 430 миль или 143 лиги». Далее он комментирует: «В этом наброске нет ничего, чтобы предположить, что «тёмная сфера» была средством коммуникации между Ортанком и Барад-дуром – на самом деле, скорее, совсем наоборот, поскольку когда Гэндальф смотрит в неё где-то около Бродов через Айзен, радиус его обзора не простирается далее Осгилиата (хотя его слова «Он мало показывает ночью. Это утешает» предполагают, что он опасался, что это, возможно, сделает их видимыми для враждебного взгляда»). С другой стороны, в предшествующем сюжетном черновике видно, что Гэндальф более озабочен этим вопросом о коммуникации: «Существовала связь между Айзенгардом и Мордором. Какого рода… я не открыл». Похоже, непросто поверить в то, что хотя Гэндальф ещё не сложил два и два, мой отец не смог этого сделать. Возможное объяснение заключается в том, что когда он писал этот набросок, он на самом деле уже осознавал значимость Тёмного Кристалла, но Гэндальф ещё не постиг полную меру сферы его действия и возможностей, или ещё не знал, как их использовать. Или, возможно, будет более правдивым просто сказать, что в этих заметках мы видим момент формирования, тот, когда была лишь в процессе становления значимость Видящего Камня – судьбоносного «средства» – которое в окончательном сюжете обретёт огромную, хотя и сокрытую, значимость в Войне Кольца. Здесь можно процитировать маленькую изолированную небрежную заметку: «Чёрно-красный шар показывает движения. Они видят, как движутся вперёд ряды войны. [?Корабли видны] и люди Теодена в Хельмовой Пади и сбор в Рохане». Контекст её также тёмен: кем наблюдаются эти объекты?» История Средиземья. Том VIII. Стр. 64–67, 69–71, 79. #JRRT_черновики