#статьи_OW #интересное_OW ОПЫТ, ОПЛАЧЕННЫЙ КРОВЬЮ: КУЛАЛА На протяжении всей афганской войны налет являлся одним из основных и наиболее результативных способов выполнения разведывательно-боевых задач подразделениями специального назначения Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Если своих целей в среднем достигала каждая седьмая организованная спецназовцами засада, то результативность налета была близка к 100 процентам. И это неудивительно, ведь налет – это внезапное нападение на заранее выбранный и тщательно разведанный объект… Если с первым все ясно, то со вторым определением сложнее – получить исчерпывающие разведывательные сведения об объекте налета в условиях сложившейся в Афганистане оперативно-боевой обстановки было довольно сложно. Разведчики 1-й роты 154 ооСпН, февраль1986 года. Внизу слева направо: сержант В. Войцеховский, старший сержант В. Коваленко, младший сержант О. Плаксий, рядовой М. Мочернюк; вверху рядовой А. Егоров и сержант П. Рожновский. За мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, сержанты Василий Коваленко и Павел Рожновский, рядовые Михаил Мочернюк и Анатолий Кушнеров награждены орденом Красного Знамени (посмертно) На практике разведывательная информация по степени полноты и точности поступала в ходе ведения разведывательно-поисковых действий (РПД) органами спецназа, а именно: разведки в интересах выполнения предстоящих боевых задач, из агентурных источников, данных воздушной разведки и радиоперехвата. В ходе ведения разведки «на себя» данные о противнике спецназ получал при ведении разведки поиском и наблюдением, допросом пленных и опросом задержанных местных жителей. Информация из агентурных источников бывала довольно точной по району или месту расположения объекта и общему режиму его охраны, но в силу специфики работы с источниками информации командирам разведывательных подразделений спецназа не всегда представлялась возможность уточнить какие-либо важные моменты у источника. Но в этих моментах и была самая соль. Ведь для скрытного проникновения к объекту разведчикам требовалось знание не только рельефа местности, который определяется по карте и аэроснимкам, но и характера грунта, растительного покрова, наличия сторожевых собак в кишлаках по маршруту выхода в район проведения налета, порядка функционирования системы связи и оповещения бандформирований, наличия минно-взрывных заграждений, а также многих других факторов. В силу невозможности получения исчерпывающей разведывательной информации об объекте налета скрытное выдвижение к нему не всегда представлялось возможным. Но советские войска в Афганистане использовали козырь внезапности – воздушный способ вывода в район выполнения боевой задачи. Аэромобильные действия спецназа не только обеспечивали внезапность, но и значительно экономили силы разведчиков. Проведение налета с десантированием разведывательных групп вертолетами посадочным способом непосредственно у объекта налета обеспечивало как внезапность, так и огневое превосходство над противником. Оно достигалось применением десантируемого оружия поддержки: крупнокалиберных пулеметов, автоматических и противотанковых гранатометов, реактивных пехотных огнеметов и других систем тяжелого вооружения, доставляемых на огневые позиции транспортно-боевыми вертолетами Ми-8. В этих условиях отсутствие полноценной разведывательной информации разведчики компенсировали огневым превосходством над противником. В случае воздушного вывода разведгрупп в район проведения налета уже в ходе боя они вели разведку целей и поражали их огнем. При необходимости наводили на цели авиацию или огонь поддерживающей артиллерии. При определенном опыте проведения таких налетов разведчикам без потерь удавалось не только захватывать отдельные огневые позиции, наблюдательные посты с боеприпасами, но и уничтожать крупные бандформирования в местах их отдыха (проживания) или укрепрайоны вооруженной афганской оппозиции («Гошта», «Висатичингай», «Хадигар» и др.). Нередко объектами налета становились места дневного отдыха караванов с оружием и боеприпасами, выявленные досмотровыми разведывательными группами спецназа в ходе ведения ими воздушного патрулирования – облета. Яркий тому пример – налет разведчиков 668 ооСпН в апреле 1987 года на караван моджахедов на дневке в окрестностях кишлака Абчакан (48 мятежников и 193 вьючных животных) провинции Логар, в ходе которого было захвачено 47 ПЗРК, 8 безоткатных орудий и более 50 единиц стрелкового оружия. Караван был полностью уничтожен. Но были налеты и с трагичными для спецназа последствиями. Ведь налет – это не только наиболее результативный способ специальных действий, но и один из самых рискованных. Во второй декаде марта 1986 года наш 154-й отдельный отряд специального назначения получил информацию о предстоящем проведении налета на перевалочную базу моджахедов. В целях конспирации ее место не разглашалось, но все знали, что действовать придется в горном кишлаке, и соответственно к этим действиям готовились. За несколько дней до самого налета разведывательный отряд спецназа от 3-й роты в южных предгорьях Хадигара (Черных гор) провел рекогносцировку района предстоящего налета. Истинные цели РПД – разведка района проведения налета и подбор площадок десантирования – знал только командир разведотряда. Я был старшиной 1-й роты спецназа, и от меня требовалось своевременно согласно поданным командирами групп заявкам, получить на роту боеприпасы, сухие пайки и различное мелкое, но необходимое имущество. В хозяйственной суматохе я все же не забыл пристрелять личный автомат и доукомплектовать боеприпасами трофейный китайский пояс для автоматных магазинов, а проще – «лифчик». 19 марта разведывательные группы отряда с первыми лучами солнца были уже на аэродроме армейской авиации в Джелалабаде. Я попросился в 1-ю разведывательную группу лейтенанта Виктора Красильникова, в которой служили несколько моих близких товарищей – надежных сержантов и бойцов срочной службы. Я был почти их ровесником. Полет от аэродрома до площадки десантирования занял около 30 минут. О подходе к посадочной площадке мы догадались по противозенитному маневру вертолета – рыскающему движению несущейся на максимальной скорости машины, чуть ли не цепляющейся винтами и колесами шасси за проносящуюся под нами землю. В этот момент наивысшего предбоевого нервного напряжения обычно все дружно начинали подкалывать друг друга, изо всех сил стараясь удержаться на сидушках в салоне вертолета. Вибрируя корпусом, наша «восьмерка» сбросила скорость и, пару раз подпрыгнув от контакта шасси с землей, присела на сопку. Покидали вертолет и занимали круговую оборону мы уже под грохот стрельбы – и нашей, и «духов». Огневое воздействие противника на этапе десантирования ничего хорошего не предвещало. Мы потеряли свой основной козырь – внезапность, и противник на некоторое время перехватил инициативу. «Духи», предвидя возможность окружения в кишлаке, зеленым оазисом примыкающем к горам Торгар, стали прорываться из блокируемого селения между тремя нашими посадочными площадками. Две площадки десантирования 1-й и 2-й роты разделял овраг, а площадку 3-й роты от нас отделяла старая кабульская дорога. «Духи» попытались отойти в горы по оврагу. Достать их там мог только огонь подствольных гранатометов. Огонь стрелкового оружия представлял серьезную опасность для соседей. Зато «духи» поливали из автоматов окружающие сопки. Не имея возможности быстро укрыться от плотного огня противника, в первые мгновения десантирования получили ранения старшина и радист 2-й роты. Несмотря на серьезное ранение, жизнь старшего прапорщика медикам удалось спасти. Радиотелеграфист получил пулевое ранение с повреждением паховой артерии. Остановить кровотечение в области паховой артерии мог только медик, но его рядом не оказалось… В течение десяти-пятнадцати минут нам удалось уничтожить отходящих мятежников огнем всех трех разведотрядов. Остальные «духи» были блокированы в нескольких домовладениях кишлака Кулала. С первых минут боя стало ясно, что разведданные о нахождении на перевалочной базе «духовских» караванов бандгруппы численностью 15–20 человек явно устарели. У захваченного 3-й ротой пленного мы узнали, что в Кулале находится около 80 мятежников. Таким образом, соотношение личного состава нашего разведотряда, состоящего из шести разведывательных групп по 10–12 разведчиков в каждой, и бандгруппы было не в пользу нападавших. Нашей группе и группе из 2-й роты удалось захватить два дома. В одном из дворов лейтенант Красильников стал подавать команды подчиненным, которые уже досматривали дворовые хозяйственные постройки. Всюду раздавались разрывы гранат, слышались одиночные выстрелы и стрельба короткими очередями. В грохоте боя я все же услышал Витькины команды и побежал за ним. Забежав через ворота во двор, я увидел Красильникова уже лежащим на земле. Я бросился к командиру. В этот момент сильный удар в грудь отбросил меня на землю. Я стал задыхаться от острой боли в груди, в глазах поплыли черные круги, и на какое-то короткое время потерял сознание. Дальше события развивались с поразительной быстротой. «Духовский» пулеметчик, вооруженный чешским 7,92-мм пулеметом ZB/VZ-26 «Brno», тяжело ранивший лейтената Красильникова и меня, занял оборону на втором этаже глинобитного дома. Сержант Павел Рожновский решил уничтожить пулеметчика, но едва ступил на лестницу, как был сражен очередью того же пулемета. От попадания пули на Пашке загорелся «пирофакел» (наземный сигнальный патрон красного огня – НСП-КО), обжигая пламенем лицо уже мертвого разведчика… Санинструктор роты Миша Мочернюк бросился к товарищу, но упал рядом с ним. В это время разведчики соседних групп и подгрупп уже спешили к злополучному двору. Передвигаясь перебежками в нескольких десятках метров от спасительного глиняного забора – дувала, получил смертельное ранение рядовой Анатолий Кушнеров. Когда Толика ранило, он вскрикнул и упал в пересохший арык. На оклик товарищей он ответил, что у него все в порядке… Каково было их удивление, когда несколько минут спустя его обнаружили мертвым – пуля попала в печень и задела другие жизненно важные органы. Через довольно короткое время я пришел в сознание, оставаясь посреди двора. Витька Красильников лежал рядом без сознания. «Дух», по всей видимости, считал нас мертвыми. Я кивнул сержанту Коваленко, и он бросил мне плащ-палатку, к углу которой была специально привязана веревка. Превозмогая боль, я накатился на развернувшуюся плащ-палатку, вцепившись в нее руками и зубами. Вася в одно мгновение волоком вытащил меня из зоны обстрела под навес, быстро вколол мне раствор промедола и наспех перебинтовал поверх одежды живот, на котором выступила кровь. При этом он использовал свой и мой индивидуальные перевязочные пакеты. Свою ошибку он понял тогда, когда по моей просьбе посадил меня, прислонив спиной к стене. Раны оказались выше повязки – две пули навылет пробили грудь, и кровь, вытесняемая воздухом из пробитого правого легкого, хлынула из раны. Третьего перевязочного пакета у нас не было… Его по Васькиной просьбе бросил нам из-за калитки рядовой Саня Егоров (он, к сожалению, погиб десять дней спустя – 29 марта при отражении контратаки моджахедов в ходе захвата укрепрайона «Карера»). Легкий матерчатый ППИ не долетел нескольких метров до навеса. Вася бросился за ним. Пулеметная очередь над моей головой оборвалась оглушительной тишиной. Вася неподвижно лежал, сжимая в руках перевязочный пакет. На земле, как в немом кино, вокруг его головы расползалось кровавое пятно… Подошедшие разведчики прижали пулеметчика огнем, но «дух» продолжал вести огонь короткими очередями. Последнюю точку в этой трагической истории поставил заместитель командира 3-й роты лейтенант Геннадий Удовиченко. Он, приказав нам всем отойти через пролом в дувале, пробрался к помещению, где укрывался пулеметчик, и закрепил штурмовой заряд на опорном столбе под потолком первого этажа. Со двора постоянно слышалась пулеметная и автоматная стрельба. Как позже выяснилось, поджечь огнепроводный шнур зажигательной трубки Удовиченко смог только с третьей попытки. Ему, оставшемуся одному, то и дело приходилось постреливать из автомата, давая понять противнику, что разведчики все еще находятся во дворе. Взрыв прогремел прямо под ногами «духа», обрушив под ним пол и стены. Когда бой окончательно затих, меня, лейтенанта Красильникова и других раненых эвакуировали в медицинскую роту 66 омсбр. Спустя три дня Витя Красильников умер. Первое, что я сделал после ранения, навестил мать Васи Коваленко в селе Лыповеньки Кировоградской области на Украине. До последних дней своей жизни она хранила военную форму и награды сына – медаль «За отвагу», два ордена Красной Звезды и орден Красного Знамени. Позже неоднократно встречался с родными ребят, погибших в бою 19 марта 1986 года. Тех моих боевых друзей, которым я обязан жизнью. Автор: Валерий Коцлов