Я стою возле морга среди знакомых и родственников, они разделились на группы по «интересам»: кто-то курит, кто-то плачет, кто-то стоит с таким лицом, как будто Брежнев помер и надо из себя выдавить максимум скорби, но внутри стойкий похуизм не дает этого сделать. Вечная борьба между разумом, сердцем, душой и общественным мнением. Стою и пытаюсь вдохнуть сигаретный дым. Я буду скучать по нему. Да что там буду? Я уже скучаю! Слушаю разговоры, вещает какой-то троюродный брат, которого я видел два раза в жизни: - Э-х-х-х, жаль, жаль…Такой человек…- вздыхает он Какой, блядь? Какой человек? Что он несет? - Я помню, как я рассказывал ему, как надо жить – продолжает он Рассказывал он. 90е, он женат на дочке ГБного генерала, а я пацан 12 ти лет. Он мне рассказывал, как бизнес делать! Дескать, воруй Саша и при, такие возможности сейчас. Что я тогда спереть мог? Кисель в школьной столовой? Учитель хуев… - А еще по молодости мы любили гульнуть! Какой молодости? Ты лет на 20 меня старше. Когда у тебя молодость была я в виде сперматозоида, только к яйцеклетке летел. Во, а это заграничные родственники пожаловали. Ну что за лица, господа, что за лица? - Ой, сразу прилетели, как смогли, может, чем помочь? – обращается двоюродный брат к матери Держите меня семеро! Когда я был жив, и его попросили помочь с переездом, как он тогда ответил: Кто вас здесь ждет? Кто вам тут помогать будет? Оказывается, чтобы помогли, надо подохнуть. А вот и коллеги с работы. Пришли, потому что всем офисом собирали деньги на похороны. Да, Юлечка, да детка, больше слез! Кто же теперь будет воду в куллере менять? Поистине трагедь! Какие-то приятели, древние друзья, которых я не видел со времен, когда в школе тряпками друг в друга кидались. Зачем они тут? - Кто не поедет в церковь и на кладбище, пройдите для прощания! – вещает тетушка, которая всех уже пережила, и до сих пор распоряжается. Пиздец, эти болезные меня еще и в церковь потащат? На хуя? На хера тащить тело человека туда и к тем, кого он всю свою жизнь призирал? А ну да! Традиции, обряды, правильность. Жить надо правильно, и помирать по правилам, а то не дай Бог никак у людей. Ладно, пройду и я за этой группой отщепенцев. Зал скромен и даже в некотором роде уютен. - Спи спокойно – подходит к моему телу какой-то мужик С вами, блядь уснешь. Вы же не можете просто зарыть и разойтись, вам же нужно целый цирк с конями и гробом устроить – присаживаюсь я в углу - Вот сюда, цветы, сюда – причитает тетушка На член мне эти цветочки еще повесьте… Между всеми этими полудурками бегает похоронный агент. Самый лицемерный персонаж из всех. Он подходит к родственникам: - Такая, такая трагедия! – качает он головой. Эту хрень он за утро уже раз 500 сказал. - Трагедия – опять вздыхает он, - Но надо ехать, в церкви ждут Наконец-то! Первая умная мысль. Слава Богу, они хотя бы детей на это шоу не потащили. Хотя может, и надо было, чтобы дочь знала, какие долбоебы ее будут окружать по жизни, а может ей повезет, и она никогда их не увидит. Наконец-то грузят, поехали. Плакальщицы продолжают пускать слюни и в микроавтобусах и машинах. Вот не заебывает их это? - Ну как? – неожиданно передо мной появляется баба - Каком шмяк! Ты кто? - Никто. Просто покажу путь после всего этого - У-у-у-у, еще один персонаж, который мне путь указывает! - А как ты хотел? - Да уже никак…Наслаждаюсь шоу, «банкет оплачен» - Люди…- вздохнула она Возле церкви была целая очередь. Оказывается, даже после смерти, чтобы тебя отпели нужно ждать своей очереди. Страна вечных очередей. В магазин – очередь, в метро – очередь, на дороге – очередь (пробка), в церковь, в гробу, и то очередь! - Здесь очень хороший батюшка! – вещает какая-та родственница - Слушай, - обращаюсь я к своей спутнице - Ай? - осматривает она церковь - А если бы меня отпел «плохой» батюшка, чтобы было? - В каком смысле? - Вон та, в синей шапочке сказала: Здесь очень хороший батюшка! Что будет, если плохой батюшка? - Ничего - Совсем? - Мне показалось, что ты помер, а не поглупел. Ну, какой хороший и плохой? Поверь, там на все «эти» ваши регалии…Там по делам судят, а не по званиям. - Ну, ты все равно, это…Запиши –как-то замялся я - Что записать? - Что меня хороший священник отпевал! - Запишу – усмехнулась она Наконец-то до нас доходит очередь, и всей толпой мы идем в церковь. По дороге, какая-та баба пихает мужику: - На… - Что это? – берет он несколько небольших листов - Это надо в церкви читать - Зачем? - Надо! Не позорь меня, бестолочь! Кому надо? Зачем надо? Мне уже ничего не надо, всем присутствующим вообще до пизды, что там кто читать будет или просто будет стоять и наплевывать на иконы. Церковь постепенно заполняется, и батюшка начинает гарцевать с кадилом вокруг тела, лежащего с саркастической улыбкой, в руки мне дают свечку. Плачут и крестятся, крестятся и плачут. Маразм крепчает. Я подхожу к себе и пытаюсь опрокинуть свечку, но я не осязаю ее. - Что ты делаешь? – спрашивает спутница - Можешь ее опрокинуть? - Зачем? - Да, просто…Надоел этот маразм - Могу – и спутница слегка приподнимает руку. Свечка вываливается у меня из рук. Кто-то из «умных» ставит ее снова. - А еще? Она опять проделывает этот фокус…По толпе идет шепот: Плохой знак! Душа не успокоена! Да как тут успокоишься, если вы меня туда-сюда таскаете, как мебель. Поп в этот момент начинает активнее махать кадилом. Ой, дети, ей Богу, дети… - Еще? – улыбается спутница - Не-е-е-е, а то не дай Бог эта балда у него с цепи сорвется и ебнет кому-нибудь по башке. Придется по новой очередь занимать, на еще одно отпевание. Спутница лишь рассмеялась. После церкви меня тащат обратно в машину, все рассаживаются и двигаются в сторону Вострикова. А там…Там снова очередь. - Слушай? Ты же все можешь…А можно как то без очереди? – спросил я у женщины - Не-е-е-ет! Тут нет - Почему? - Чтобы ты понял, какой ты счастливый, что помер и больше не увидишь всего этого цирка – улыбнулась она - Типа последняя ступень в Аду, перед тем как вкусить Рай? - Что-то вроде того После долгого ожидания наконец-то начинается процессия, которая завершит весь этот бред. Перед могилой, в очередной все эти люди прикладываются к моей голове, по большему счету, не допизды из всех, всего трем – четырем людям, всем остальным по хую, они тут для атуража, для придачи какого-то трагизма что ли. Мимо ковыляет, какая-та бабулька, осматривает меня: - Ой – крестится она Такие бабульки есть на каждом кладбище, они как будто живут тут. Их основная работа проходите мимо очередного гроба, говорить: Ой и креститься. Дальше начинаются пламенные речи. Уровень лицемерия и пафосности зашкаливает, зашкаливает настолько, что фотографии с надгробий усопших, вернее глаза, которые изображены на них, увеличиваются. Никогда не понимал этой фразы: О покойных или хорошо или никак? Зачем? Мало того, что всю жизнь врали в лицо, так еще и после смерти врать? Может, именно после смерти стоит говорить правду? - Что с тобой? – смотрит на меня спутница - Хм…Им тяжелее - В каком смысле? - Да половина из них думает, что продрогли, думают о том, когда все это закончится. Все хотят, поесть, выпить. Я улыбнулся. - А вон тот! – и она показала на коллегу с работы. Хочет в сортир уже часа два. Как он терпит, вообще ума не приложу! - Да, обассаться на похоронах – это тема! Мы с ней рассмеялись. Стук молотков, грозди земли, и я наконец-то ухожу, куда и хотел. «Гости» постепенно начинают расходиться, бредя к машинам, чтобы продолжить «банкет» в ресторане. - Ну что? Ты с ними? Время еще есть – спрашивает спутница - Нет, ресторан я уже «не переживу», второй раз помру. - Тогда…. - Стой – обрываю я ее. Минуту По кладбищу в сторону моей могилы бредет красивая женщина, из-под платка видны белокурые волосы. Я бегу к ней, пытаюсь дотронуться, но не могу. Она останавливается, как будто чувствуя меня. Я смотрю ее в глаза, в глаза той, которую люблю и любил больше жизни… - Саша! Саша очнитесь! Ты вообще слушаешь меня? – обращается ко мне любимка - Да, зай, что? – очнулся - Саш, может, хватит врать, выкручиваться и может, займешься уже делом. Я устала от тучи слов, понимаешь? – выговаривает мне вторая половина - Да, милая, да… я сделаю – бубню я И делать надо ни потому что должен, а потому что у каждого будет последний день. И в этот день нам всем захочется увидеть вокруг себя тех, кто любит и любил, а не тех, кто будет говорить высокопарные слова, не веря в них. Не кидайте, да кидаемы будете, любите и служите тем, кого любите и уйдете с любовью, а не с венками и речами…