Одно письмо было радостное: «Ура-ура! Сопровождали колонну в Союз. Дошли до границы, дальше не пустили, но мы хоть издалека посмотрели на свою Родину. Нигде лучше земли нет». В последнем письме: «Если я проживу лето, я вернусь». Двадцать девятого августа я решила, что лето кончилось, купила ему костюм, туфли. Все в шкафу… Тридцатое августа. Перед тем как идти на работу, сняла с себя серёжки и кольцо. Почему-то не могла носить. Тридцатого августа он погиб… За то, что осталась живой после смерти сына, я должна благодарить своего брата. Он неделю лежал возле моего дивана, как собака… Сторожил меня… А у меня в голове было одно: добежать до балкона и спрыгнуть с седьмого этажа… Помню, внесли в комнату гроб, я легла на него и меряю… Один метр, второй метр… Сын у меня двухметровый был… Руками меряла, по росту ли гроб… Как сумасшедшая говорила с гробом: «Кто там? Ты ли там, сынок?.. Кто там? Ты ли там, сынок? Кто там? Ты ли там, сынок?..» Привезли в закрытом гробу: вот, мать, мы тебе привезли… Я не могла его поцеловать последний раз… Погладить… Я даже не знала, во что он одет… Сказала, что место на кладбище сама ему выберу. Сделали мне два укола, и мы пошли с братом. На главной аллее уже были «афганские» могилы. — И моего сыночка сюда. Тут со своими ребятами ему будет веселее. Кто с нами был, не помню, какой-то начальник, качает головой: — Не разрешено их хоронить вместе. Разбрасываем по всему кладбищу… Светлана Алексеевич "Цинковые мальчики"