Комментируя размышления гг. Куликова и Петрикова о собственно конструкте «пострусского» языка… Знаете, я хотел бы однажды целостно и всеохватно попытаться написать о своей глубокой и невыразимой в полной мере любви к таким редчайшим сообществам как Острог, однако, раз уж одно из оснований этой любви — языковое — уже затронуто, а дискурс в рамках языкового аспекта давно живо и многообразно развивается, отмечу здесь же: язык Острога, позвольте, уже стал если не социолектом, то как минимум русским языком высокого регистра, который для многих людей, сызмальства и при первых шагах к осознанности тяготевших к пострусскости (и не только к ней, разумеется), является и являлся, вероятно, и до Острога, единственным настоящим «родным» языком. Думаю, не нужно даже пытаться подтверждать или иллюстрировать, что структурно как языковое, так и само по себе мышление носителя «птичьего» острожского языка отличается от мышления носителя simple russian, кажется, не меньше, чем, условно, мышление хохдойчшапрахигера от повседневного разумения языковых моделей африканером. Стоит ли говорить, что при попытках пронавигировать эталонных носителей «пушкинского» языка по хотя бы веховым статьям альманаха и корпусу основных текстов, так сказать, для затравки, мы, с большей долей вероятности, будем встречаться с бурчаниями о резонёрстве, англицизмах, надутом сциентизме и, главным и непосредственным образом, о сектантстве. Тут дело чистой практики, говорю без воображения «гипотетического». А если пытаться разжевывать, то можно прослыть и толкователем-ересиархом. По большому счёту у расположенности к этому языку есть как ещё не до конца осознанные, так и конкретные основания, такие как ментальный акселерационизм, близость к научным, формализованно-дескриптивным регистрам речи, структурализму, ну а если речь идёт о вере в некую плодотворность общности, использующей такой язык, то и к попросту схоластике. Это уже говорит в пользу того, что, хотя «птичьи» языки и могут быть относимы к языкам сект, они осваиваются самими людьми независимо от конкретно-субъективного культурного влияния или индоктринации, «интоксикации» некими субкультурными «понятиями». То есть, как бы «выделанно» ни звучало, лингвогенез остроготского как социолекта основателен и объективен, а не выдуман центром, как какая-то канцелярщина или масонский вокабуляр. Поэтому проблема препятствий для использования этого языка во многом лишь политическая. Т.e. делать ли ставку на тех, кто уже «понимает и вслушивается» или же благовествовать дальше, не замыкаясь на своей «просвещенности». Однако: „ut videntes non videant, et audientes non intelligant.“ И это, между прочим, важнейший вопрос для каждого говорящего на таком языке, кумулятивная функция которого связана с особенностями мышления и познавания собственно его носителя. Так что «внемлите, како вы слышите» — это сейчас обращение к сегодняшнему русскоязычному большинству, не воспринимающему хохрусиш в остроготском или чьем-либо ещё прогрессивном исполнении. P.S. Возможно, с точки зрения социолингвистики, для описания языка статей-проводников остроготской ЛКС и вообще местной корп.культуры использованные мной понятия не вполне корректны и применимы. Однако Острог явно располагает своим тоном и интуитивно угадываемыми интонациями, своими сквозными и прямыми смыслами (или даже и своими отношениями полисемии), а не только понятиями, фразеологиями, слогом и спецификой словоподбора. И хотя можно всё списать в стиль культурологических статей и «не выдумывать» лишнего, всё же Острог воплощает и проводит в жизнь тот тип мышления, самоосмысления, рефлексивного взгляда, который, при контакте с бытовым русским и на нём, взламывает его изнутри, модернизирует и переиначивает матричный код его существа, этого аморфного и гнусного некропушкинистского лингвопостроения с присущими ему модусами сопряженного с языком мышления, а затем превозмогает его и делается иным, обращая русскоязычных к своему андерсзайну… Crux Lotharius #Острог_дискурс #пострусские #Острог_языковый #читая_Острог