Эва Томпсон Имперское знание: русская литература и колониализм, 4 Фрагмент книги «Imperial Knowledge: Russian Literature and Colonialism». Опубликовано в журнале "Перекрестки" №1-2/2007 Доминирующее правило сопротивления ассимиляции и отторжения от собственно русского дискурса имеет некоторые исключения. Угро-финское население, которое проживало в северо-западной России, было в значительной степени ассимилировано уже в конце XIX в., определенный процент тюркского населения на южных и восточных землях империи также находил себя в границах русской культурной идентичности . В повести Андрея Белого «Петербург» (1916) один из ее героев, сенатор Аполлон Аполлонович Аблеухов, предстает русифицированным и христианизированным потомком мирзы из киргизских (казахских - прим. Острог) степей, о чем свидетельствуют его фамилия и внешность. Сенатор – человек культурно русский, несмотря на примесь «азиатских черт», которые для Андрея Белого являются таинственной и повсеместной составляющей русской культуры. В общем русские охотно принимали национальные элиты, если те соглашались на утрату своей культурной идентичности и русификацию (правда, это общее положение не отрицало определенной снисходительности относительно «небелых»). В отличие от азиатских и африканских интеллектуалов, которые осознавали, что западные колониальные хозяева смотрят на них свысока, жители Центральной и Восточной Европы в России встречались с распростертыми объятиями, если они принимали лингвистическую и культурную идентичность русских. Нельзя отрицать радушие, с которым русские приветствовали отказ от немецкой, польской, украинской, литовской, латышской или эстонской наций в пользу их собственной. Этих перебежчиков не только принимали как русских (что невозможно представить себе в случае с англичанами относительно индусов), но принимали с благодарностью. В качестве примера можно привести журналиста Фаддея Булгарина, генерала Г.К. фон Штакельберга, государственного деятеля С.Ю. Витте, поэтов Владислава Ходасевича и Ирину Ратушинскую, писателя Николая Гоголя и политического обозревателя Отто Лациса. Однако на протяжении всего существования империи население, которое не идентифицировало себя с русской метрополией, составляло примерно 50%. Среди остальных определенная часть называла себя русскими ради собственной корысти; когда же быть русским переставало быть выгодным, они меняли свою идентичность. Подчиненные народы были слишком многочисленными и отдаленными географически, чтобы их можно было быстро русифицировать, а многие из них и не желали этого. Одной из причин неудач русских в ассимиляции национальных меньшинств был их чрезвычайный территориальный аппетит; захваченные территории оказались слишком обширными для того, чтобы относительно слабо развитая культура могла их поглотить и сделать своими. Но более всего русской культуре недоставало надежной философской базы, которой у Запада было достаточно и которую он использовал для обоснования своих «цивилизационных» завоеваний. У русских в XIX в. появилось несколько гениальных писателей, которые дали русской литературе место среди величайших литератур мира, но, несмотря на это, философская мысль в России до сих пор остается в зачаточной стадии, что отрицательно влияет на восприятие русской культуры со стороны подчиненных наций. А в XX в. ситуацию ухудшило еще то, что Лешек Колаковски (Leszek Kołakowski) назвал магическим мышлением советского марксизма. Короче говоря, России недоставало авторитета, который может обеспечить только культура, чтобы получить признание среди колонизированных народов. Все эти трудно различимые связи власти выпали из внимания большинства западных исследователей России, хотя им хорошо известна методология ориентализма, которая вскрывает у власти Запада позиционный приоритет над периферией как сферой политически и культурно более низкой. Именно подобная таксономия была перенесена на Россию и ее доминионы. Например, Джордж Кеннан (George Kennan) в своих геополитических размышлениях не однажды давал понять, что колонии русской империи находились на более низком уровне в политическом и культурном отношении. Его сопротивление расширению НАТО в Центральной Европе – он представлял меньшинство американских политиков – базировалось на классических посылках ориентализма. Кеннан считал, что Россия имела законное право политически доминировать в Центральной и Восточной Европе из соображений собственной безопасности. Этот аргумент очень похож на те, что выдвигали британские и французские колонизаторы, для которых наличие колоний было необходимым условием сохранения величия Британии или Франции. В дебатах о расширении НАТО (США, 1997 г.) большую роль сыграли колониальные взгляды ученых и государственных деятелей, которые признавали право России на военное господство над нерусскими территориями и народами. За некоторыми исключениями, мысль о политическом и культурном превосходстве России по отношению к Восточной и Центральной Европе все еще доминирует в американском академическом дискурсе и является одной из основных предпосылок перцепции, в соответствии с которой утверждение «Россия прежде всего» для значительного количества ученых-славистов в Соединенных Штатах остается непреложным на протяжении последних поколений. И это происходит несмотря на то, что список поддерживающих расширение НАТО в Центрально-Восточной Европе читается как «Who’s Who» в американской дипломатии. Привилегированное положение России в публикациях и политике таких организаций, как Американская ассоциация поддержки славистических исследований и Американская ассоциация преподавателей славянских и восточноевропейских языков, можно увидеть уже в содержании их журналов и в названиях секций конференций: в обоих случаях Россия трактуется так, как будто она является единственным объектом, достойным серьезного и взвешенного анализа и комментария. А периферия воспринимается лишь как пользователь интеллектуального богатства, накопленного в Москве и Санкт-Петербурге. Имперское существо России по-прежнему некритически воспринимается академическим миром, несмотря на то что постколониальный дискурс уже в значительной мере изменил самоинтерпретацию западных имперских сил. Имидж современной России, замороженный в стадии имперского величия XIX в., привел к легитимации тона скромной невинности, который пронизывает значительную часть русской литературы – от Гоголя и Достоевского до Распутина и Солженицына (хотя в западном дискурсе сейчас обычным является самоосознание колониальных проступков). Эта невинная модель, выработанная прочтением русской литературы как на Западе, так и в самой России, маскирует колониальную эксплуатацию и усиливает в русском культурном дискурсе некритичное самовосприятие, которое иногда ошибочно принимают за психологическую глубину. Фантом национального величия, которое базировалось на колониальной гегемонии, имел место не только в России, но также в Великобритании, Франции и США, однако там он теперь развеялся и стала отчетливо видна темная сущность угнетения и дискриминации Другого. Этого не случилось в России – ни политически, ни культурно. Как сказал Ричард Пайпс (Richard Pipes) в 1997 г: «Модифицированная доктрина Брежнева все еще жива. Деколонизация проходит нерешительно». Питер Форд (Peter Ford) отметил, что «в основе отношения России к ее бывшим колониям лежит общее глубокое убеждение, что она оказывала на них позитивное влияние, которое радушно принимали народы Кавказа, Центральной Азии и Восточной Европы». В отличие от колоний Запада, которые все активнее заявляют о своих правах перед бывшими хозяевами, колонии России в своем большинстве пребывают в молчании, иногда из-за нехватки национальных элит, получивших образование на Западе, и всегда из-за отсутствия поддержки западных академических кругов при исследовании проблем, приоритетных для этих народов. Их и далее воспринимают в парадигме, связанной с Россией, и скорее как объекты русского восприятия, чем как субъектов, говорящих о собственной истории, позиции и интересах. Джордж Кеннан продолжает употреблять термин «русские», рассуждая о советской политике и о том, что Российская Федерация должна была бы делать в будущем. Такой подход к проблеме означает, что нерусские не только не принимаются в расчет, но они и не должны приниматься. #Острог_идентичность #Острог_западный #деколонизация #Острог_культурология Продолжение следует