Михаил Куликов Ключ от потайной комнаты, 4 Так сказание о герое трансформируется в сказку-легенду и эпос. Песнь во славу бога – в песенную культуру. Представления о духах из потустороннего мира и живущих там предках перетекают в былички. Мифы о тотемных животных (как самые древние) переживают ряд метаморфоз и обретают форму в качестве сказок о животных. Позже появляются бытовые, эротические сказки, небылицы, анекдоты. Особенно наглядны эти трансформации на примере волшебной сказки. Пропп установил, что оные имеют единый композиционный каркас и весьма ограниченный набор структурных компонент (набор типов героев и их функций, сюжетные варианты), из которых можно реконструировать общую канву ритуала инициации без особого труда. Когда ритуал жив, сказок о нем быть не может. Зарождение сюжета происходит, когда ритуал начинает отмирать. Уход юношей (а иногда и детей) воспринимался членами их рода как смерть, оплакивался. И с некоторого момента люди уже не могут объяснить себе, зачем их детям нужны эти страшные истязания (т.е. можно предположить, что охотничья магия уже не востребована). Женщины начинают рассказывать детям истории о страшном доме в лесу, и т.д. То есть можно также предположить, что сказка зародилась именно от женщины и указанным образом. Сказка насквозь мифологична, магична, восходит к раннему искусству ПМ. Отсюда в ней не уделяется внимания физическим качествам или внешности персонажей, в фокусе сказочника только связи героев с запредельным миром. Приведу примеры. Путешествие героя в волшебный лес, пребывание в избушке Яги* (или иного заменяемого Ягой персонажа), проецируется в процедуру отправления неофитов в Мертвый дом, где лес (в сказке) – это иной мир, мир мертвых, а скорее даже здесь мы имеем дело с отражением представлений о том, что дорога в иной мир ведет сквозь лес**. Видно, что в этом качестве он рядоположен по своему значению психосфере как пограничью между мирами, а проведение ритуала в лесу или хотя бы кустарнике – глубоко неслучайно. * Яга – мертвец, хозяйка загробного мира, мира духов. По всей видимости, это отголосок маски или масок, совершавших обряд, истязавших неофитов, испытывавших их. ** В мифах Микронезии за лесом находится страна солнца, американские мифы повествуют о путешествиях через лес, что привели в страну мертвых, греческие представления о лесе, скрывающем вход в Аид, и т.д. по всему земному шару. С другой стороны, тридесятое царство в сказке как бы пусто. В нем нет леса, полей, домов, нет людей, кроме специальных персонажей. Зато там есть сады, деревья с плодами, дворец с фантастической архитектурой и свойствами, а также мифологические существа от животных (арх.) до волшебников. Т.е. это УЖЕ потусторонний мир, населённый в архаическом варианте тотемными животными и вообще всем животным миром, а в более позднем – предками. Лес-переход ведет в запределье. Итак, в нашей проекции лес остался лесом, Мертвый дом превратился в жилище ведьмы (поздний и преимущественно европейский вариант) или избушку на курьих ножках (более архаичный вариант). По всей видимости, самые древние варианты сохранили нам Ягу как охранительницу входа в запредельный мир, которая дарит герою волшебного помощника после ряда испытаний. Такая Яга – хозяйка леса, властительница потустороннего мира, имеющая власть над животными (то есть духами в представлении первобытных людей). А дарует она герою власть над тотемическим животным, причем в литературе весьма убедительно показано, что животное это принадлежит к тотему женского рода. Т.е. пласт Яги действительно один из самых архаичных в волшебной сказке. Видно, что существо, рядоположное Яге, изображают маски-посвященные, ведущие ритуал. Также нет никаких сомнений в том, что это реальный психосферный субъект, к которому обращались неофиты по достижению #ИСС. Более поздний пласт преподносит нам инверсию Яги***, равно как и всей «лесной» магии, представленной теперь как нечисть: тотемная старуха уже предстает в виде злобной колдуньи, норовящей изжарить и съесть героев (отголосок очищения пламенем в ритуале инициации), и частенько попадает в печь сама. Другая поздняя версия, связанная с земледельческой стадией культуры и культом предков, показывает в роли благостной Яги-охранительницы иного мира мудрого учителя-лесовика или лешего. *** Инверсия – один из основных механизмов Культуры вообще, что неудивительно, ведь ее смысловое пространство состоит из бинарных оппозиций и их комплексов. Все это иллюстрирует, как при помощи замещений и инверсий рассказ, сформированный при более древнем укладе, интерпретируется в последующем ему. Здесь множество напластований из реликтов различных эпох. При подробном рассмотрении каждого элемента мы видим, что этот принцип един для всех них. Пропп даже считал, что поздняя форма фольклора содержит в себе все промежуточные элементы, открытые для анализа. Однако описание персонажа Змея, данное им же, показывает, что единой схемы «стадий» Змея построить не удается, слишком много наложений. Тем не менее, наслоение наблюдается в образах «того света»: животные (тотем), сады (культ предков), признаки солярности, например, в использовании мотивов золота и желтого, белого цветов (жреческие культы). Но там, где в силу неизменяемой структуры сказки накладываются функционально исключающие друг друга образы, происходит вытеснение одного другим, более новым. Так, видимо, происходит со Змеем, не зря он признается серьезной проблемой в фольклористике. Впрочем, взаимоисключающие элементы в сказке также встречаются, как, например, разрешение конфликта одновременно и судом, и боем, что, несомненно, усложняет исследования. #Острог_сказки #психосферная_медиация #СТК #традиция_жрецов #Острог_страницы, №21 Продолжение следует