Денис Михеев Москва и Московия: постурбанизм, 1 Деурбанизация Если позволить себе утопические рассуждения о теоретической возможности русских стать уважающим себя народом, с которым будет вынуждена считаться их сакрализованная Власть, то этот долгий и тернистый путь должен начинаться, по мнению автора, с деурбанизации. Не позвольте громкому слову вас обмануть - под «деурбанизацией» за неимением лучшего термина я подразумеваю сугубо внешнее, косметическое явление - физический переезд населения из городов. Никакой урбанизации как таковой в России не было, но об этом позже. Собственная земля - вечный генетический комплекс русского человека. Веками возделывавшие землю русские на протяжении всей истории были лишены права называть землю, на которой жили и трудились, своей. Хлеб и соль, родная мать и последнее пристанище, единственная опора крестьянского народа, этот краеугольный камень русского хтонического бытия - земля, местами плодородная, местами суровая, никогда не находилась в собственности русского человека. Князь, церковь, помещики, община, колхоз - кто угодно, но не крестьянин, работавший на земле, был её собственником. А не в этой ли земле, а точнее (в природе её как бы «ничейности» и одновременно «коммунальности») зарыта одна из черепах, держащих на себе русское бытие из боли, страдания и беспробудного пьянства? Не секрет, что одной из основ Западной цивилизации, определивших то лучшее, за что её любят, является идея о неприкосновенности частной собственности. Европейский человек научился любить свой двор, улицу, квартал по той простой причине, что чувствовал себя там хозяином. А хозяином он там себя чувствовал потому, что знал, каково это - быть хозяином чего-либо, да хотя бы собственной жизни. Да, история Европы знает и рабство, и дешёвый крестьянский труд во благо высших сословий, но крепостное право как таковое она оставляет где-то в Средних веках, вместе с драконами и рыцарями. Тогда же в Европе возник феномен средневекового города и средневекового университета - социальных институтов, которые в России так и не возникли. В широком смысле средневековый город - это тот же современный европейский город. Город возник как антипод деревни, причём для европейца той эпохи слово «деревня» не имело никакого романтического окраса, а было просто символом старого уклада несвободной жизни. Город был синонимом свободы. Город - место сожительства ремесленников, художников, артистов, позднее - рабочих, а внутри города зачастую имелось ещё более удивительное и прекрасное явление - автономный средневековый университет (в России, кстати, до сих пор не появилось ни одного университета в исконном значении этого слова - ну не поворачивается язык назвать кузницу пролетариев бюрократического труда тем же словом, что Сорбонну или Болонский университет). В средневековом городе зарождается уникальное сословие городских жителей - «буржуа», которое на много веков вперёд определило облик Западной цивилизации. Что же представлял из себя российский город вплоть до XX века? Острог, военная крепость, построенная на пересечении торговых путей с одной единственной целью - взимать дань за торг и проезд. Собственно говоря, эта модель легко эксплицируется на страну целиком. Российский город - это город даже не раннего Средневековья, это город-гарнизон Римской империи, каковым по сути своей и остаётся, с поправкой на особенности времени. «А что Москва и Петербург?» - спросите вы. А что Москва? Разве была Москва городом до XX века? Нет, и, чтобы в этом убедиться, достаточно пройти хоть раз пешком по её исторической части в пределах Садового кольца. Вы встретите не так много доходных и просто многоквартирных домов, построенных в XIX веке. Но на каждом шагу вам будут встречаться особняки, усадьбы. Досоветская Москва - это не город, а кластер особняков и усадеб знати, в котором другие сословия жили постольку-поскольку, для обслуживания. Нелепо разросшийся императорский двор, по недоразумению именовавшийся городом. Со временем двор перебрался в Петербург, но Москва от этого не стала городом. Она стала конгломератом усадеб более консервативной части дворянства. С Петербургом вышло интереснее. Потёмкинская деревня размером с европейскую столицу, по сути являющаяся аналогом Версаля эпохи просвещённого абсолютизма, но никак не Парижа. Как отметил один из авторов (к сожалению, забыл, кто именно), Петербург - самый азиатский город России, поскольку возник наиболее «азиатским» образом - исключительно по воле «хана», без каких-либо прочих предпосылок. Несмотря на внешнее сходство с европейским городом - доходные дома, просторные площади, прямые длинные проспекты, ухоженные широкие бульвары, живописные набережные, прекрасные сады, удивительной красоты дворцы, морской порт - Петербургу не суждено было стать европейским городом, просто потому что здесь так не принято. В многоквартирных домах селились разночинцы, а никакие не артисты с ремесленниками, бульвары и площади населяли не весёлые отдыхающие, а угрюмые городовые, неустанно патрулирующие город, охраняя его от свободомыслия. Студенты пели не завораживающее смелостью «Gaudeamus!», а унылые военные марши. Тем не менее, не стоит отрицать влияние внешнего на внутреннее в нашей жизни. Со временем Петербург отчасти смог стать тенью того, чем был бы, если бы ему повезло «родиться» в другой стране. И хотя я считаю легендарную питерскую интеллигентность по большей части мифом, сложно спорить с тем, что люди там другие, не похожие на москвичей. Гуляя вечерами среди праздно шатающихся музыкантов, художников и студентов театральных ВУЗов, нет-нет да промелькнёт на секунду ощущение, которое буквально витает в воздухе в любом европейском городе. Ощущение, что все мы здесь и сейчас собрались не просто так, и этот клерк, спешащий домой из офиса, и тот сорокалетний жлоб за рулём кредитной иномарки, и тот уличный музыкант, задорно исполняющий Цоя на канале Грибоедова, и та группа студентов, и те случайные туристы, все мы не просто сами по себе, а часть чего-то большего, обитатели города, почти старого европейского. Ощущение, естественно, пропадает с первой рамкой металлоискателя, встреченной на пути, но то мимолётное ощущение лёгкости бытия, которое испытать в Москве просто невозможно, это именно то, ради чего люди ездят в город на Неве. Чувство единства, горизонтальных связей, которых у русских никогда не было, но по которым русские порой испытывают фантомную боль (ведь русские появились в результате смешения полноценных народов), которую не могут сформулировать и объяснить, предпочитая делать вид, что связи эти есть, и русские - полноценный народ, где человек человеку друг и товарищ (правда, никто в это на полном серьёзе не верит). Да, нет ощущения вечного праздника и бесконечного дружеского взаимодействия с людьми со всего мира, которое присутствует в городах-портах, но Петербург оказался заложником страны, в которой расположен. #русология #Острог_урбанистика #Острог_страницы, №21 Фото: #Москва, 1913. Продолжение следует