Михаил Куликов: Пропедевтика постнауки, 1 В современном российском массовом сознании, перекошенном в сторону технарства в виду деградации советской системы образования, принята установка, что всякий природный феномен можно пощупать эмпирически и позитивно, и всё таким образом познать. Это ошибка, которую я и сам когда-то допускал. Речь идёт, разумеется, не о варварских массах, что могут бесшовно сшивать в своей голове лоскутное одеяло из рептилоидов Нибиру, бородатого старца на облаке и колдовства с полтергейстом в придачу. Нас здесь интересуют образованные и развитые носители городского модернового сознания, ибо обращение к примитивному обывателю тут бессмысленно, не он является оператором больших культурных трендов. На Западе картина значительно адекватней даже в общем срезе массы, но в официальной науке и там, где простирается размытая граница между ней и прочими письменными дискурсами цивилизации, господствует догматика того же толка. Если в расцвет сциентистской цивилизации (который можно примерно датировать от второй половины XIX — до последней четверти XX) это было продуктивно, то сейчас превратилось в неподъемную гирю на ноге познающего разума. Наука в отношении секретов сознания, мышления и психики давно уже уперлась в стенку из доступных нашему ограниченному восприятию приемов познания и растекается по ней тонким бессистемным слоем собранных фактов и механистических интерпретаций. Проводятся поражающие воображение своей сложностью эксперименты, цифры переходят из одних сводных статистических таблиц в другие, но механистичное восприятие сознания как циркуляции бит информации в нейронной сети не дает разрешить вопросы, которые люди ставят (сознательно или нет), пускаясь в подобные исследования. Четкое деление по дисциплинам, строящим свои герметичные онтологии, усугубляет проблему. Бихевиористы на ножах с когнитивистами, которые в свою очередь враждуют с аналитиками, нейронауки где-то сбоку и пытаются не вмешиваться, ибо себе дороже, и т. д. Исследователи довольствуются скромненькими масштабами деятельности, чураясь широких обобщений. Ежели кто и решается на такое, то частенько получает клеймо «альтернативная наука». К слову, здесь одна из причин использования современной наукой особенного «птичьего» языка, перегруженного терминами и заумными формулировками. Что касается междисциплинарного синтеза, попытки есть, но неубедительные. Можно долго строить карты соотношений участков мозга и поведения, но без осмысливающего концепта это просто статистика. Отчасти всё происходит из опаски привлечь внимание полиции позитивизма*, а то и попасть под суд бархатной инквизиции политкорректности. Но основная причина «пигмеизации» научных работ кроется глубже — в усталости замкнувшегося на себя института и бесплодии мировоззрения. Дмитрий Алтуфьев в одной из своих статей сравнивает ученых с шахтерами-рудокопами**. Разовьем аналогию: современная наука представляет собой строго сегментированную шахту, в которой работа ведется в расписанных и пронумерованных ответвлениях — штреках, что подходят к залежам руды (Скрытое в схеме Алтуфьева, дана внизу) в строго определенном и согласованном направлении. При этом все неожиданные ответвления от общего направления разработки заколочены полицией позитивизма или перекрыты сигнальной лентой с надписями: «НЕНАУЧНО». В защиту изначально благих намерений, что стояли за этими ограничениями, надо сказать, что есть масса любителей рыть куда попало, выдавая плавленые стекляшки за драгоценные минералы. Тем не менее, когда в тупиках дисциплинарных забоев иссякла руда или порода так крепка, что не поддается доступным технологиям добычи, а взаимное сотрудничество шахтеров в штреках сводится к осторожному перестукиванию — страх перед ложным направлением не может оправдать застой в добывающей компании под названием наука. Описанный кризис, к сожалению, закономерен. Любое инновационное начинание, выделяющееся в Культуре и оформляющееся в ее подсистему, рано или поздно замыкается на себя и прекращает свою культуротворческую миссию. Неудивительно, что организационная часть науки как окуклившейся подсистемы отражает этот кризис смысла. Наука как транснациональная бюрократическая машина все еще прикрывается наработанным авторитетом, использует инерционность масс и отработанные ритуалы для поддержания авторитета, но давно не привносит ничего существенного из Скрытого в Социальное, т.е. в сферу культурно-осознанного. Хотя поток генерируемой машиной информации велик как никогда. Нет, это не значит, что отдельные прикладные области вроде генной инженерии, машинного обучения или вирусологии не могут быть в расцвете сил, но с фундаментальной наукой явно беда. Проблема наших государственно зарегистрированных шахтеров от Знания на самом деле глубже, чем просто исчерпание руды, недостаточная кооперация или игнорирование не вписывающихся в идеологию направлений. Печаль ситуации в том, что технологии-парадигмы и инструменты-методологии для раскопок и добычи породы исчерпали свои возможности и требуют радикального обновления. Возможно, в этом кроется причина игнорирования альтернативных направлений — шахтеры не хотят признаваться в этом себе, но нутром чувствуют, что с их «копалками» там делать нечего. Вместо того, чтобы решать что-то на уровне парадигмы, ушлые шахтеры современности предпочитают гнать наверх пустую породу, выдавая её за руду. Что касается пересмотра научных парадигм и рефлексии научного сознания, на это отваживаются немногие, и их донкихотская битва с глобальной бюрократизированной махиной официальной науки обречена на поражение, а сами они становятся объектами осмеяния. Спросите об этом Руперта Шелдрейка. «Научное сообщество» в доказательство своей компетентности предъявляет публике фильтры для отсечения шарлатанов и безумцев, которые уже давно дают критические сбои. Все, думаю, помнят написанную алгоритмом фейковую статью для гуманитарного издания, которая успешно прошла все фильтры и была опубликована? И таких провокаций было несколько. Стоит также вспомнить, что политическая конъюнктура и мифология политкорректности и наивной новоевропейской антропологии деформируют работы или вовсе отсекают их хваленым механизмом рецензирования. Попробуй прорвись через защитный кордон из нескольких предвзятых рецензентов, которых любой авторитетный в догматичной системе журнал тебе подсунет, если ты нарушишь негласные табу. Вместе с тем шарлатан, путем недобросовестных экспериментов изучающий какую-нибудь память воды, спокойно пройдет через одного, не особо заинтересованного вникать. Здесь можно было бы еще долго пинать издыхающую лошадь, вспоминая рой грантоедов, устоявшуюся унизительную практику заискиваний перед начальством и плеяды псевдоученых, таскающихся по оплачиваемым налогоплательщиком никчемным конференциям с обильными застольями, но мы здесь не за этим. * Напомним, позитивизм — это направление в методологии науки, утверждающее что мироздание полностью описывается одними лишь эмпирическими исследованиями, т.е. повторяемыми экспериментами, а позитивные знания есть исключительно результат таких исследований. К сожалению, эта неадекватная установка настолько въелась в бессознательное наших рудокопов, что стало мировоззрением большинства и де-факто позицией научного истеблишмента. ** Алтуфьев Д.Ю. Наука и религия: конец и вновь начало. Альманах «Острог» №20. Заключение следует #Острог_наука #софия #механистический_рационализм #сциентизм #предзнание #Острог_страницы, №21