Дмитрий Алтуфьев: Бестиарий и театр, 14 #Острог_метафизика #зеркало_Иблиса #Острог_страницы, №21 На небе готовится событие, совершенно невозможное в раскладе старой Троицы – званая брачная вечеря Агнца. Нарядный хор услаждает слух «Песнью песней Соломона», орхестра и проскений убираются цветами, устанавливаются столы и скамьи, царит праздничная суета. Диакон возводит над скинией крест, а хористки проносят в нее свадебное платье. Вдруг из прохода в орхестру въезжает всадник на белом коне, распугивая хор, топча цветы и опрокидывая столы. Это Верный и Истинный. Свадьба расстраивается и продолжается война. Очередной ангел возвещает, что на земле сходятся наконец в великой битве две армии: войска Агнца, его церкви и царей земных - и всадника, ведущего объединенное им небесное воинство. Кто же невеста Агнца? Введение лишних персонажей исключено по законам жанра. Мы уверены, что невеста все та же Ашера. Иисус оказывается в сложном положении Эдипа и Гамлета одновременно, но работает здесь не фрейдизм (тем более что Ашера не мать Христу), а непреложная древняя логика западно-семитской культуры, где Побеждающий наследует всё (Ап. 21, 7). Владыка небесный может быть женат лишь на царице небесной – и наоборот. Так Эл был женат на Ашере. Так заместивший его Яхве стал мужем Ашеры. Женой Бога может быть лишь богиня, и Царица небесная лишь одна. Христианство, чувствуя потребность масс в женском божестве, пыталось провозгласить им Марию, но это скорее неудачная попытка, ибо нарративы Нового завета исключают ее брак с богом-отцом и богом-сыном, а без этого сакрализация богородицы лишь внесла еще больший разлад в концепцию христианского монотеизма. Третий же главный герой — элогим, явившийся на белом коне во главе небесного воинства, чрезвычайно интересен и таинствен. Что мы о нем знаем? Он назван в тексте Верный и Истинный. Это одно из распространённых в древних угаритских мифах двойных имён, в число которых входят Пригожий-и-Мудрый (kṯr w ẖss), Святой-и-Крепкий (qdš w ’amrr), а также Смерть-и-Зло. Все это имена не людей, но богов. "Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого. Имя Ему: «Слово Божие». На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих»". Мы полагаем, что автор Откровения воспользовался здесь одним источником с «Тольдот Иешу» в той части, где сказано о получении волшебной силы от зашитой в бедро записки с тайным именем бога. Этот источник – волшебная сказка и речь не о боге, а о магическом помощнике, посреднике между миром живых и миром мертвых. Имя помощника табуировано и потому называется иносказательно – то, не знаю что. В какой-то мере это повторение запрета на тетраграмматон yhwh – имя Яхве, однако здесь может быть совсем иное имя. "Он пасет народы жезлом железным" – повтор-указание, что этот персонаж - похищенный ранее драконом сын Ашеры, ибо появление новых действующих лиц наш жанр исключает, как и случайность сцены рождения ребенка. Бог-отец (дракон) уготовил своим сынам войну, оттого строка о битве выглядит так: И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его. И схвачен был зверь (Агнец) и с ним лжепророк (церковь), производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его. И вот тут, казалось бы, самое время Яхве праздновать победу, но нет: И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Ангел (возможно, тот же Михаил) взял беспомощного дракона, змия древнего… и сковал его на тысячу лет. Сравним с египетским: "Твой враг - змея, предан огню — враг-змей Селау упал плашмя; его руки связаны цепями, Ра отрубил ему ноги" (Книга мертвых, гл. 5). В сказке этому эпизоду соответствует мотив обессиленного Кощея, скованного на долгие годы, после чего ему суждено освободиться (часто выпив для этого огромное количество воды) и собрать огромное войско. То же самое суждено и нашему герою – через тысячу лет Яхве освободится и соберет народы Гога и Магога на новую брань, но и это войско будет сожжено огнем с неба, а Антихрист ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков. Это уже развязка и в огненном озере снова объединяются и Отец, и Сын, и их церковь. На представленной миниатюре 14 века мы видим остатки знания, казалось бы, напрочь исчезнувшего к тому времени. Эта иллюстрация к Откровению Иоанна донесла до нас смешанную концепцию христианского ада как владения сатаны и древнего Шеола, который описан в Ветхом завете как пасть, где пребывают души умерших. В огненном озере мы видим трех апокалиптических Зверей, а рядом - орудующего кочергой сатану. В центре — дракон Яхве, все головы которого окружены нимбом. Глава 17 Книги мертвых: "О, Ра… освободи умершего, Победитель, от богов, лицо которых подобно лицу собаки, брови которых подобны бровям человека; они питаются мертвецами, они сторожат у излучины огненного озера и разрывают тела мертвых и проглатывают сердца, а изрыгают отбросы, сами оставаясь невидимыми". Глава 21 Апокалипсиса: И смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим… И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем. Мы видим, как чудовища, ранее сторожившие царство мертвых и приводившие в исполнение приговоры умершим, с развитием сюжета сами оказываются брошены в огонь. В финале Откровения нам показывают место, куда попадают мертвые праведники – небесный город (Иерусалим), окруженный стенами и воротами. Это также развитие темы сада как обиталища умерших, характерное для ставших городских цивилизаций. "Сохранив старые, примитивные представления о загробном мире, ассирийцы, развившие высокую культуру, переносили некоторые черты ее на загробное царство: оно представлялось им в виде большого города с громадным дворцом, в котором живет правительница царства мертвых, богиня Аллату. Семь стен окружают эту обширную тюрьму, где живут лишенные света умершие" (Харузин 1905, 233). Заключение следует