Михаил Куликов Восприятие Другого как корень глобального кризиса современности, 1 Тенденция видеть в Другом собственное искаженное отражение свойственна в той или иной степени всем культурам. Избегу тенденциозности и не стану выделять здесь Западную цивилизацию как особо пристрастную в этой склонности. В конце концов, фанатичным логоцентрикам также свойственно видеть в любом неверующем заблудшую душу, нуждающуюся во спасении. И склонность культур усердствовать в этой иллюзии, которая стала одной из фундаментальных проблем межкультурной коммуникации, нуждается в беспристрастной оценке со стороны. Однако нам не важно - периферийной ли частью Западной цивилизации мы являемся, или просто затронуты порожденным ею мировым кризисом, интересна склонность носителей именно этой цивилизации видеть в представителях иных культур недоразвитую или испорченную версию себя. Такой интерес должен быть более-менее всеобщим, ибо рассматриваемое явление по всей видимости скрывает в себе ответ на вопрос, по какому сценарию будут сняты противоречия, заданные мировым кризисом современности, — катастрофическому или же плавному энтропийному. Между Западом и Востоком В небольшой статье «Глобальный кризис и проблемы экспертного дискурса» А. Пелипенко обозначил основную интригу развития социокультурных организмов — соотношение между социоцентризмом (общество довлеет над индивидуальной человеческой волей) и антропоцентризмом (личность и ее свободы превыше общества). Упрощая, можно выделить такую закономерность: для общностей с преобладанием социоцентризма высшей ценностью являются обязанности индивида перед группами, выраженными социальными абсолютами, будь то государство, абстрактная Родина или даже семья как ячейка общества, тогда как для антропоцентристов, напротив, права индивида (вспомним про идею human rights) сакрализованы и в идеале преобладают над любыми запросами групп. Еще одно отражение этой полярности — принцип служения против свободы самореализации. В данном контексте на ум сразу приходит оппозиция Западной и Восточной цивилизаций, ярко отличных как раз в склонности к одному или другому. Ни одна из крайностей в ориентации между обозначенными полюсами нежизнеспособна. Как русская система (#Русская_матрица) периодически разваливается, чтобы ценой сброса миллионов своих носителей перезагрузиться для следующего витка кровавой карусели, так и евроатлантическая цивилизация, достигнув к XXI веку исторического максимума антропоцентризма, начинает терять жизнеспособность. Однако у коллективного Запада есть важное преимущество — инерция внушительной массы былых завоеваний. Вообще, любые глобальные процессы подвержены колоссальной инерции, но у «западной системы» здесь особенное положение. За счет головокружительных успехов предыдущих веков, когда удавалось находить оптимальные для местной коллективной ментальности и исторической конъюнктуры соотношения между служением и самореализацией, ведущим игрокам Евро-Атлантического региона удалось установить мировое доминирование своей культурной парадигмы и сделать ее всеобщим интегратором, распространив свои культурные коды даже по самым, казалось бы, не предназначенным для этого местам. Когда культура переполнена Но нет ничего вечного, и любая культура рано или поздно упирается в доступный ей смысловой максимум, теряя адекватность на глазах, а ее носители начинают метаться в поисках выхода из экзистенциального тупика. Отсюда и обсессивно-компульсивные волны увлечения Востоком, и давно зафиксированный «магический ренессанс», и массовое возвращение типологических аналогов древних форм самовыражения и коллективного поведения, постепенно реабилитированных «высокой культурой» в ее стремлении к слиянию с массовой, и следующая из этого архаизация искусства, и т.д. Когда культура переполнена, закостенелые в традиции и переусложненные формы ее выражения перестают дотягиваться до духовных сфер. Между ними и человеком, неустанно стремящимся к трансцендентному в вечной борьбе с тягостным отчуждением, возникает слишком много слоев смыслового опосредования из условностей, исхоженных троп и образов, выродившихся в рутину. (В самом деле, сколько уж можно лепить дежурные античные сюжеты и мотивы в «классическом» искусстве?? Пришедшая же на подмогу постмодерновая стилизация не может заменить своей игрой в бисер аутентичный живой опыт постижения этического и эстетического.) Взыскующий сопричастности чему-то вышнему, западный человек имеет выбор между тремя условными направлениями в борьбе с ницшеанской бездной бессмысленности существования. К сожалению, все они не более, чем тактические ходы, не способные изменить что-то в стратегических масштабах. Но удерживать текущие позиции западная динамичная ментальность подолгу не может, это прерогатива в широком смысле традиционного мира. В итоге или субъект окукливается в механистическом рационализме и сциентизме, обрамляя их ореолом сакральности и почти что религиозными представлениями о светлом будущем вроде технологической сингулярности или трансгуманизма. Или он вынужден обращаться к великому прошлому, где #футурофобия — закономерный итог и катализатор гниения. Или же ему остается устремлять свой взор вовне, но и этот выбор не принесет удовлетворения на глубинном уровне. Недаром постмодерн некоторые исследователи давно называют историческим периодом неоархаики. Однако началось это еще раньше, достаточно вспомнить, как быстро пресытившись слишком похожим на собственное прошлое Югом, Запад с вожделением открывал для себя Японию и Китай. Графика Хокусая и Хиросигэ, поэзия Басё, китайский фарфор, музыкальные инструменты, архитектура и декор, буддизм, дао, философия Конфуция, все это волнами прошлось по Европе еще в XVIII и XIX веках, оставив свои следы в культуре (и породив, кстати, обратный интерес, что не случайно). Схожей природы и шокирующие кейсы посвящения себя молодыми европейцами самым экстремистски настроенным и архаичным по отношению к их материнской культуре организациям. Таким образом они бегут от бездонной чаши отчуждения, которая досталась им в наследство после очередных похорон бога, устроенных их родителями. Свою внутреннюю свободу они с радостью приносят в жертву сопричастности чужеродным духовным абсолютам. Ведь подавляющее большинство любого социума не является строго говоря личностями в полном смысле этого слова. Такие люди не в силах терпеть внутри себя противоречия и использовать отчуждение как топливо для смыслового синтеза. В глубине души они стремятся найти источник порядка не в собственном внутреннем мире, а в социуме с его большими надчеловеческими структурами. И это часть вынесенной мной в начало статьи большой проблемы межкультурной коммуникации, восприятия Другого, только ее внутрисистемный случай. Продолжение следует #Острог_заумь #революция_жрецов #Острог_футур #Острог_страницы, №21