Неолиберализм на Западе победил, на постсоветском пространстве иная ситуация. Советская идеология, насильно вбиваемая в русские и нерусские головы, проиграла. Разбилась, рассыпалась в прах. И у нас нет артикулируемого поля идеологии. Есть хаотическое пространство, в котором обломки разбитой идеологии и клочки рождающихся заново идей летают, либо прибиваются к каким-то участкам этой находящейся в состоянии демиургического хаоса вселенной. Поскольку советская идеология доводила до чудовищной степени развития некоторые черты русской идентичности, с религиозной яростью уничтожая другие ее черты, в этой вселенной хаоса победит та сила, которая сможет выстроить пространство самосознания красиво и органично, опираясь на те черты руской идентичности, которые наиболее сильно подавлялись Советами. Потому выбор наследования белым рыцарям и героям лагерных восстаний, мученикам и непобедимым и в смерти бунтарям против красного владычества - единственный разумный выбор в структурировании этого пространства. Поле разлетающихся идей при всей хаотичности имеет определенные закономерности своего существования. Возможно, их много, мы остановим свой взгляд на одной, самой очевидной для нас. Это поле имеет два полюса притяжения. Один мы условно назовем "державным", второй - условно "освободительным". Первый полюс притягивает к себе государственнические идеи, и самым дегенеративным кластером идей и идеологий, рождающихся около этого полюса, является кластер атятизма. Под атятизмом мы понимаем идею принципиального доминирования интересов государства над любыми прочими нуждами и интересами в политии. Часто атятисты называют свою идеологию "этатизмом", но нам видится, что определение "атятизм" дает увидеть более глубокую и верную в русской семантике сущность рассматриваемого нами явления. Определение "атятизм", в отличие от "этатизма", имеет важное психоаналитическое толкование: оно подразумевает скрытый гомосексуализм, присущий подавляющему большинству атятистов. Эта неприятная черта психики может выражаться в тщательно легитимируемом желании задавить и унизить собеседника либо некую категорию людей - задавить и унизить просто так, "из интересов государства". Крайняя степень атятизма в изученных нами случаях - это публично выраженное стремление нашить на тело несколько вагин. Понимаем, что это звучит ужасно, но природа атятизма должна нами пониматься хорошо: для этого приходится преодолевать подчас и брезгливость. В целом же полюс "державности" способствует созданию государственнических идеологий. Государствоцентричность - это идея, проработанная кремлевской шоблой до крайней степени, сегодня она становится центром всех умственных построений кремлевских подпевал. Полюс "освободительный", наоборот, притягивает идеи и способствует формированию идеологий, опирающихся на стремление освободиться от гнета государства. Возле этого полюса выстроены все нерусские националистические идеологии на постсоветском пространстве. Они до удивления схожи между собой, что в девяностные породило специфическое явление: национальные республики, собравшись в единый фронт, стали мощнейшим субъектом внутренней политики в РФ. Одной из центральных идей этих идеологий является идея порабощающей природы русских. В крайности эта идея порождает формулу "русские это народ-раб", в другой крайности формулирует чувство власти у русских как их проклятие. Русским идеи "освободительного" полюса свойственны крайне глубоко. Но они присущи нам, развиваются в нас стихийно, как правило, формируя определенные протестные субкультуры, но не полноценные идеологии. В частности, именно близость "освободительному" полю принуждает нас к инстинктивному презрению относительно "мусоров". Полагаю, каждому знакомо удивление, рождающееся в душе после того, как знакомый полицейский оказывается хорошим человеком. Генетическая память о советской власти дает освободительному полюсу огромную потенциальную мощь, способную при верном применении усилий выразиться в полноценной либеральной национальной идеологии, свободной как от излишнего государственничества, так и от болезней, свойственных постсоветскому либерализму. Понимание природы этих двух мировоззренческих полюсов порождает достаточно острую диалектику: в решении вопроса о государстве невозможно обойтись без государственности, освободительный же полюс порождает господствующий в русском сознании фон, который делает нелепыми и грязными все устремления к построению режимов, близких к тоталитаризму. Какие выводы мы можем сделать из вышеизложенного? Во-первых, идеологическое творчество необходимо, однако оно должно не пытаться изобрести велосипед, но адаптировать наследие Белой мысли к сознанию постсоветских русских. Во-вторых, эта идеологическая работа должна быть направлена на мировоззренческое оформление белой русской идентичности, и здесь важно прикладывать максимум усилий к формированию белой идентичности и ее распространению. Непреодолимым препятствием столь важному делу может быть только лень и недостаточно хорошее умение убеждать, так как господствующий последние десятилетия идеологический кризис по мере разложения остатков советской идеологии порождает глубокий кризис самоидентификации у русских: доказательств существования этого кризиса слишком много, чтобы приводить их здесь. В-третьих, видится целесообразным включение русской освободительной идеологии в сферу освободительных идеологий нерусских народов России. Такое включение впервые произведено русскими фашистами и, на другом конце континента, в форме Пражского манифеста и создания КОНР. Такое включение не означает ни принятия русофобских установок нерусских радикалов, ни отрицание необходимости доминирования русских в будущей России: очевидно, что переформатирование порядков власти и мировоззрения в России неизбежно, но рамки этого переформатирования не могут состоять из осуществления наших имперских инстинктов, которые не могут принести нам пользы до тех пор, пока мы не восстановили свой потенциал. Цена стремления "поправить границы" - это прежде всего потеря шансов на политическую субъектность и гекалитры русской крови, проливаемые за утопию, подкармливающую лишь придворных идеологов. Александр Давыдов