ФАРМАК «Противоестественность» человека в сравнении с животным требует для его выживания особого коллективного механизма, который присутствует в животных стаях, но распадается в неволе. Аналогом биосоциального регулирования в древних родовых общинах становится механизм учредительного насилия, который во всех своих элементах демонстрирует дихотомию «своего» и «чужого», благотворного и враждебного. Члены общины совместно вырабатывают механизм различения «своих» и угадывания «чужого» по определенному набору признаков. Одновременно возникает социальная иерархия, поскольку дифференцирующие признаки только и способны удержать общину от внутреннего насилия и непрекращающейся мести, возникающей в процессе конкуренции за общезначимые предметы вожделения (пища, сексуальные отношения и т.д.). Рене Жирар писал, что Афины содержали фармаков, которые умерщвлялись или изгонялись в случае каких-либо бедствий или распрей. Фармака водили по городу, предоставляя гражданам для проявления всех возможных форм оскорблений и издевательств. Затем проходила церемония избавления от фармака. Очистительная жертва умиротворяла и объединяла общество, превращаясь в священную. Таким образом, институт очистительной жертвы носил и сакральный, и социальный, и политический смысл. Отсюда греческое слово фармакон, которое обозначало (в зависимости от дозы) яд и противоядие, болезнь и лекарство. Важно, что жертва должна быть не совершенно посторонней и не совершенно чужой общине. Только тогда миссия объединения в религиозном ритуале будет исполнена. Даже если жертва отпущения берется из общины, сам факт выбора есть способ отделить ее от общины и специальными средствами превратить в чужую. «Жертвенная подготовка делает жертву достаточно похожей на «естественные» и непосредственные мишени насилия, то есть на соплеменников, чтобы обеспечить перенос агрессивных тенденций, чтобы, одним словом, сделать жертву "привлекательным" объектом, но в то же время эта жертва остается достаточно чуждой и отличной, чтобы ее смерть не угрожала вовлечь общину в цикл мести» . Таким образом, налицо симбиоз с «чужим». Учредительная жертва объявляется в принципе чужой, а в случае отсутствия удобного «чужого», вместо него либо используется маргинал из «своих», либо такой маргинал специально приготовляется. Есть основания полагать, что подобные ритуалы, нацеленные на сохранение чувства единства в обществе путем демонстрации «чужого» как общего врага, были достаточно широко распространены в древнем мире. Любопытным в этом отношении представляется казус Ионы - принесение моряками получужого-полусвоего в жертву Левиафану (в неверном переводе - киту). И в наше время одним из самых действенных методов сплочения общества является демонстрация ему внешней или внутренней угрозы, выраженной в конкретных образах, чему найдется немало примеров в истории. Справедливо и обратное: как только общество становится по-настоящему беспечным, происходит размывание его единства. Современный Левиафан - государство - снова вынужден прибегать к древним действенным методам, особенно тогда, когда сознание общества намеренно сакрализуется для упрощения управления. Лучшим примером тут является РФ и мы даже попробуем сделать некоторый прогноз. РФ характеризует прежде всего эффективность внутреннего насилия, и если его выплеск наружу оказался не столь эффективен и встретил сопротивление, то тем скорее насилие внутри РФ перейдет в фазу властной архаики и сделается учредительным для общества и государства. В этой фазе возвращение института фармаков, процветавшего при Сталине, неизбежно. Официальные источники в РФ наконец прекратили кривляния и приступили к рефлексии надвигающегося системного кризиса. Вероятно, его последствия будут тяжелы и не далее 2015 года потребуется Фармак. С большой буквы. И он готов. Разумеется, это Д.А. Медведев, которого годами растили для этой роли. А так как кризис ожидается системный и повлечет за собой некие системные изменения, возможно, жертва будет системной, комплексной. Наиболее продуктивной нам представляется жертва в виде триады Медведев - Набиуллина - Кузьминов. Они тесно взаимосвязаны и изобретать тут ничего не придется, в то же время разделение ответственности между председателем правительства, главой Центробанка и ректором Высшей Школы Экономики позволит использовать сакральную жертву наиболее полно и наглядно, сделать ее «всеобъясняющей» и понятной «народу» и «элите», при том, что всем будут посылаться различные, но ясные им сигналы. Реальность РФ делает значимой не действия фармаков, а их персоны, поэтому изменения стратегии после акта жертвоприношения фармаков не обязательны, но возможны. Изоляционная псевдоавтаркическая модель мракобесного государства несовместима с экономической моделью Гайдара-Ясина, которую олицетворяет Кузьминов, политикой Центробанка и плохо скрытым западничеством Медведева. Таким образом искупительная жертва, восстановив рейтинги, запугав элиту и ублажив требующее (к тому времени) крови общество, может положить начало новым преобразованиям, подарив Левиафану еще какое-то время. Литература: А. Савельев, Образ врага. Рене Жирар, Насилие и священное.