Не мир, но меч Для того, чтобы понять, что ждёт нас впереди, нужно остановиться и обернуться. Прищуриваться в попытках разглядеть тенденции со времён царя Гороха нет насущной необходимости — достаточно окинуть мысленным взором совсем недавнее прошлое. 2010 год стал во многом судьбоносным, ознаменовавшись очередным — весьма ярким — этапом восстания масс против предательства и коррупции элит. Прозвучавшие в самом начале тихие голоса интеллектуалов, сравнивавшие 2010-й с 1968-м, широкая публика расценила как беспочвенный алармизм — ну, на то она и широкая, чтобы реагировать хрестоматийно. Но интеллектуалы — не «прослойка», как любили подчеркнуть ничего не понимающие в гуманитарной науке каменнозадые советские папуасы. Интеллектуалы — глаза и уши, а также «третий глаз» и «шестое чувство» Алмазных Драконов Запада, а свои органы чувств Драконы лелеют — не из любви к ним, как таковым, а за тем, чтобы им можно было доверять. Решение лежало на поверхности, — собственно, никакой другой стратегии, кроме «возглавить то, что не можешь предотвратить», не существует. И началось. Самые мощные выступления случились, как водится, в странах и регионах, представляющих собой «слабое звено» в цепи мировой экономики и глобальной системы распределения труда, благ и капиталов — на Ближнем Востоке. Нельзя сказать, что распоясавшихся левантийских набобов не предупреждали — предупреждали, причём открытым текстом. Мало того — текст, сверкая глазами и прядая ушами, произносила одна из аватар Алмазных Драконов, госпожа Клинтон. Однако то ли предупреждение прозвучало слишком поздно — чего тут больше, ошибки или умысла, даже гадать бесполезно — то ли к нему не прислушались должным образом, и Ближний Восток полыхнул. Полыхнул как следует. Гудящее пламя народного гнева до судорог напугало всех прочих диктаторов и диктаторишек на периферии Первого мира. Поскольку вместо интеллектуалов, не размножающихся в неволе, у диктаторов имеются только «философы» и "охраклы", способные лишь пережёвывать доставшиеся им объедки со стола западного мировоззренческого пира, нет ничего удивительного в том, что ответом на новую «весну народов» стали не свежие идеи, а чудовищный винегрет из старых. В руках у диктаторов оказались пригоршни «духовных скреп», и именно их они принялись загонять в тело взбунтовавшихся масс молотком «точечных» репрессий. Однако попытки остановить прущую из кастрюли кашу молотком и скрепами вместо того, чтобы выключить плиту, обречены. Сварившуюся кашу нельзя превратить обратно в крупу и воду, даже если что есть силы махать кадилом. Некогда советский режим вырастил своего могильщика — полуобразованных советских горожан, отрезанных от гуманитарной составляющей Знания. Беда режима состояла в том, что отрезать совершенно не представлялось возможным: первоклассная школа и наука, исправно поставляющая к подножию Мавзолея танки-самолёты и пушки-пулемёты, не может произрастать в вакууме. Поэтому даже от того невнятного шёпота — а, может, именно потому, что был он так невнятен — недоученные и полуголодные дети «почтовых ящиков» и захотели иного и странного. На тот же путь оказались обречены и современные «автократы»: в отчаянных попытках дотянуться до западного уровня технологий, необходимых им для защиты своих клептоманских «завоеваний», они вынуждены постоянно приподнимать железные занавеси. Но первыми иного и странного захотели даже не дети физиков и химиков, а дети вертухаев, поставленных охранять бесчисленные шарашки. Их отчаянная любовь-зависть-ненависть к «вершкам» Первого мира — прежде всего, комфорту и размеренности бытия — заставила их пойти на предательство своих паханов. Сопя и толкаясь, они поволокли награбленное из дома — туда, где, как им казалось, никто не сможет на спёртое посягнуть, ведь собственность священна. А когда паханы спохватились, оказалось уже поздно. Убедить поствертухаев в том, что дома лучше, что у советских собственная гордость, не получилось. Картинка родимой сторонушки по-прежнему напоминала скорее позднего Салтыкова-Щедрина, чем раннего Ефремова, и поствертухаи решительно голосовали ногами. Поэтому паханам ничего не оставалось, как объявить чужой картинке войну. Только последний идиот способен поверить, что Путин хоть сколько-нибудь озабочен судьбами русских, так или иначе оказавшихся на территориях стран, образовавшихся на пространствах недораспавшейся советской параимперии. Эти люди интересуют Кремль лишь настолько, насколько они способны выполнять роль «пятой колонны», раздражителя, фактора дестабилизации, сложившейся — или складывающейся — чужой государственности. Там, где местные клептократы и диктаторы достаточно сильны — например, в Средней Азии — всех русских и «русскоязычных» с лёгкостью необыкновенной продали за что угодно — хоть за газ, хоть за подобие военных баз. Русские интересны Кремлю лишь в одном-единственном качестве — как имперский субстрат, эдакий опаринский бульон, где зреют «гроздья гнева» и живёт надежда слиться в единую лужу с «соотечественниками». Правильный русский должен не только терпеть, но яростно подмахивать произволу властей, учиняемому «ради его же блага», ведь власть тождественна величию, стабильности и вообще всему хорошему, что у русского есть, а чего у русского нет — например, справедливого независимого суда, — того ему и не надо. В Кремле лучше знают, что русскому хорошо, а что ему смерть. Русский — по определению раб Кремля, а если русский рабом быть не желает, значит, он не русский, а жид, студент или поляк. Эта нехитрая парадигма последовательно вбивалась в головы много лет, и очередной всплеск лихорадочной активности пришёлся именно на конец первого — начало второго десятилетия XXI века. Следует разобраться, с чем именно это непосредственно связано. «Маленькая победоносная война» с Грузией выявила ряд узких мест в организации военной машины РФ, и очень скоро выяснилось, что расшить эти узкие места при текущем состоянии промышленности и науки в стране просто-напросто невозможно. Военно-промышленный комплекс РФ находился — и находится по сию пору — в состоянии практически полной утраты всего, что некогда составляло его основу — а именно, промышленной базы, поставлявшей десятки тысяч наименований комплектующих для сборки боевой техники. Грубо говоря, в руках у Кремля оказалась только «отвёрточная сборка», самая вершина технологической пирамиды, в то время как основание растворилось, не оставив после себя даже улыбки чеширского кота. Вкупе с набирающим по всему миру общественным возмущением коррумпированной властью это означало, что очень скоро будет нечем сдерживать, надо признать, вполне понятное желание зарубежных партнёров сменить кремлинов на что-нибудь более вменяемое и хотя бы договороспособное, если уж не мечтать о чём-то большем. Самое интересное, что винить в сложившемся положении было некого, кроме себя самих, но, поскольку рефлексия традиционно не свойственна этим персонажам моего повествования, решение проблемы представилось им простым и действенным: пойдём и купим. Денег у кремлинов — куры не клюют, а за деньги, как железобетонно-непоколебимо убеждены эти существа, можно всё. Ну, и, разумеется, «буржуи сами продадут нам верёвку, на которой мы их повесим» — таково представление кремлёвских обо всех и вся. Однако, как оказалось, верна русская пословица — «по себе людей не судят». Международное хозяйство устроено более чем разумно: все ключевые технологии и производства находятся в руках Запада, и делиться ими с теми, кто не умеет вести себя прилично, Запад отнюдь не собирается. Ни посулы, ни угрозы — представьте себе, кремлёвские эмиссары пытались завладеть рядом ключевых предприятий высокоточного приборостроения в Европе путём фабрикации компромата и последующего рейдерства! — не подействовали. Зарвавшемуся хамью указали на дверь. Два долгих десятилетия западные элиты усиленно демонстрировали кремлинам, что их готовы «принять в семью» — правда, при условии соблюдения общепринятых на Западе правил игры. («Большая восьмёрка», уникальные партнёрские взаимоотношения с НАТО, право вето в СБ ООН, режим наибольшего благоприятствования в сфере накопления и передвижения капиталов — перечислять «намёки» можно бесконечно.) Эти правила достаточно просты и обеспечивают западным элитам более чем комфортное существование. Однако кремлины непременно желали быть принятыми в первозданном виде «пальцы веером, сопли пузырём». Да ещё и не просто так — а чтобы их трижды позвали, многословно извиняясь за причинённые прежде (мифические) неудобства, чтобы «всё, как у людей» — с балами и фейерверками. Как-нибудь вот так, чтобы уж ни у кого никаких сомнений более не могло быть — мол, отныне и навсегда, дорогие вы наши, ненаглядные, уж мы вас так ждали, так ждали, все глаза выплакали, а вот, наконец-то, вы тут, среди нас, ура и виват! Ни на какие уступки международному этикету они не шли и даже не намеревались. Вроде и соглашались, но кобеняся. Неудивительно, что люди, составляющие creme de la creme Запада, от этой беспрерывной демонстрации крутизны и самобытности изрядно подустали, — и грянул гром. Вадим Давыдов, продолжение по ссылке https://rufabula.com/articles/2014/04/28/not-peace-but-the-sword