Время зыбкости При всей моей любви к мимолетному, случайному, неявному, время зыбкости меня настораживает. Как если бы старец, пожирающий собственных детей, пугал нечеткостью формы, протеичностью, невозможностью рассмотреть… Знаю, что время зыбкости во мне. Скоро день рождения. Как если бы мне нужно будет переступить порог, начать новую страницу. А я? – Медлю. Что опасаюсь оставлять? Без присмотра. Мои три раза по двадцать? Быстрые ноги, легкие узкие ступни? Влюбленности? Я желала бы жить более «жизнеутверждающей жизнью» (livable lives) (Батлер Дж.). Остро ощущается ее неполнота в нескольких моментах: противоречие между цифрами в паспорте и самоощущением; иногда социально приемлемые способы выражения эмоций для меня маловаты и недостаточно креативны, как если бы в игольное ушко проталкивать кипящую лаву Помпей; остро чувствую границы «корректного» общения, а хочу устанавливать свои. Это возможно при анонимности существования, в ситуации другой языковой среды, в вырванности из привычного дресс-кода, обычных языковых формул, еды, образа жизни – Но я уже создала другой (теневой?) образ жизни, и он в чем-то меня очень устраивает. Это одиночество, пространство для рефлексии (утренние прогулки очень помогают), рисование, длительные брожения… Чего нет? – Кофейных разговоров, близости Кати, моря и легкости приемлемости его, активного принятия его, отдачи ему, нежности Ленкиной юности, строгости и изящества Милы. Я вас люблю и сожалею, что не могу передать вам этого. Если бы моя любовь была активной… Энергией… Я хотела бы внести новизну, изумление, легкое восхищение в вашу жизнь, поддержать вас и подержаться за вас. Просто обняться. Как если бы тепло наших тел было сокровищем. Как если бы в этой близости рождались шедевры: новый взгляд, оптика, позволяющая проникать за обманку, trompe-l'œil и видеть сущность, гармонию. Еще – создавать вместе. Как общий ребенок. Мне ныне не хватает Эрмитажа, предвкушения поездок на выставки, брожений по Риму и Венеции, Флоренции и Парижу. Моих знакомцев в разных странах. И что? Меня, как и большинство из нас, раздирает два сильнейших побуждения – отличаться и принадлежать. Как если бы на тросе растягивали в разные стороны. Мне нравится растяжка. Но иногда она крайне болезненна. Это стремление отличаться, быть иной, сродни креативности, постоянным пробам, риску нарушить конвенции, то есть выпасть из принадлежности. Или обрести новую? Чем опасны колебания? – Ничем. Здравый поиск истины. Как можно узнать себя? – Действуя. И все? – Это уже немало. Избегая совершать поступки, мы теряем в целостности видения мира. Может быть, поэтому так привлекает анонимность. Она позволяет выпускать жало агрессии, сексуальности, пробовать новые техники поведения, встречаться с людьми, не вписываемыми в стереотип. Но, черт возьми, как же крепко во мне сидит постоянная готовность интерпретировать, пусть и восемью вариантами, но все же искать за видимостью что-то еще… Что от меня пытаются утаить? Пытаюсь овладеть? Контролировать? – Разъедающая ткань переживания жизни кислота рефлексии А что если разделить время на проживание и анализ? С упоением отдаваться эмоциям, общению, движению… Но есть и «фабричные настройки». Или я сама себя вышколила? Заточила под мыслительные операции Это что защиты? Компенсация? Небезопасна ситуация самоотдачи в чувственности, ощутительности мира? Или небезопасность жить в бессмысленности, абсурдности? И отсюда постоянный поиск смысла как охранительная индульгенция. Меня до сих пор волнуют человеческие отношения, я до сих пор влюбляюсь (с определенной частотой), делаю глупости, рискую, ошибаюсь. И как же хороша жизнь. Именно своей неопределенностью, негарантированностью, неангажированностью. Есть шанс что-то сделать самой. Поучаствовать. Хотя бы улыбкой случайному прохожему. Сожалею, что не объятьем. Можно мне прийти и обнять тебя?