Почему Тар не сумасшедшая? «У вас есть сомнения в моей вменяемости? – У меня тоже иногда бывают Вам кажется, что я использую насилие для достижения собственных целей? А можно научить ребёнка музыке без насилия? Если бы это был мужчина, вы бы сказали, что он агрессивен? Нет, он бы определен, как активный и целеустремлённый. В силу того, что я женщина, вы воспринимаете меня агрессивной и сумасшедшей. Когда вы вовлечены в деятельность, то страсть может казаться агрессивной. Изысканно резкой. Я защищаюсь? – Пытаюсь объяснить вам себя. Я вам не нравилось? Меня слишком много? Шумна? То, чем я занимаюсь, гораздо более важно, чем то, какое впечатление и произвожу. Есть суть, а есть упаковка. Итак, об упаковке. Абьюзерша? Насильница? Заставляю вас признать мою правоту? И этого достаточно, чтобы признать меня сумасшедшей? Страсть – не всегда сумасшествие. Публичная фигура несет на себе груз обязательств. Я не выдержала их. Не совпала с образом, который вы создали. «Богиня, воин, святая» — слишком много эпитетов сложено, но вам все мало и мало. Как вам мое путешествие на Амазонку, где изучала икаро — музыку местных шаманов-курандеро ? Мифологема разрушена. Я сама складывала ее? Конечно. Мне нравится видеть себя наследницей Бернстайна. Единственное, чего не умел Бернстайн, так это держать себя в руках. Такой мощный талант, крупная личность, столько энергии — и так мало дисциплины, чтобы управляться со своим добром с хозяйской рачительностью. Но и вы сами жонглируете художественными идеалами, которые возвышают индивидуальное величие до мифического уровня чистоты. Я похожа на «Любовницу Витгенштейна» Д.Марксона – одиночеством. Если верно, что все мы обречены на одно и то же ужасное одиночество, ощущаем его последствия, настолько, что любая речь, даже правдивая, несет в себе долю бреда, не меньшую, чем у греческой пророчицы. Неразумие или визионерский транс, выбирать не из чего: «Ну, эти ее безумные трансы». «Глухая вина разорванной героини, несущей на себе тяжесть мира и его недостатков»? Рисуюсь? Я заработала свое Ego По словам Андре Грина, суперэго – это «ориентир во времени». Нигилистические ухищрения Ego не дают нам адекватно видеть людей и по-настоящему сближаться с ними, в чем заключается его деструктивная сила и … очарование. Но оно подломило меня. Что мы можем противопоставить нашему внутреннему Мефистофелю? Нашим демонам? Злоупотребила своей властью? Но эту власть вы дали мне. Взяла ли я ее? Я вам просто подыграла. Дирижера не существует без оркестра. Это тот тип власти, о котором говорил социолог Макс Вебер к в Экономике и обществе (1922), как «способность проявлять свою волю над другими». С помощью дирижирования я могу остановить время, сбросить его, ускорить. Могу игнорировать телефонные звонки, удалять компрометирующие электронные письма, лгать семье, препятствовать карьере, манипулировать учреждениями, менять свое имя и создавать, то, чего на самом деле раньше не существовало: Лидию Тар. Мой мир полон крайнего контроля, то есть крайней изоляции. Поэтому и сползаю в паранойю, пытаясь контролировать то, что бесконтрольно. Одаренности больше, чем человечности? Игра в Бога? Ну, почему же игра… За мной Музыка. И это Бог. Схожу ли я с ума? Эти видения, стуки, шепоты, шумы. Кажется, они мешают мне слушать музыку внутри себя. Музыкальная деятельность обсессивна. Поближе к диагнозу? Присущие мне свойства: мания величия, отход от мира объектов, трудность переносов позволили раньше д-ру Фрейду предположить, что точки фиксации нужно искать на стадии развития либидо до выбора объектов, то есть в фазе аутоэротизма (шизофрения) и нарциссизма (паранойя). Точка фиксации на стадии нарциссизма или регресс на неё приводит к паранойе. Л. Бинсвангер показал, как обсессия переходит в идею отношения и затем в бред преследования. «Для патологического параноидного изменения личности характерна склонность к образованию сверхценных идей преследования, основанных на мысли об исключительности. Для этой категории пациентов характерен эгоцентризм, завышенная самооценка, аффективно окрашенное мышление (повышенная эмоциональность)», – цитирую. Вам достаточно, чтобы поставить мне диагноз? Меня считают "демонстративной до эксгибиционизма". Думаете, что хочу "помешать людям найти меня там, где я была’? Да, мой образ на некоторое время защищает меня от моей собственной уязвимости. А звуки? Шумы и шепоты? В квартиру проникают тихие, но назойливые звуки неизвестного происхождения. Среди ночи сам собой запускается запертый в шкафу метроном. На пробежке в парке истошные женские крики. В стерильном воздухе материализуется непонятная, сюрреалистическая, но несомненная угроза. У меня мало радости. Я почти никогда не смеюсь. Улыбка – нож чародея. И эта часть жизни кажется утраченной. Но юная женщина, непосредственная, слегка вульгарная… Было ли у меня лицо хищника, ищущего обновления у молодой плоти? Или лицо создателя, страдающего от творческого тупика и кризиса идентичности? Подпитка чужой радостью? Секс — это о власти, мистификации, собственной важности, желании «отдавать умеренно, но при этом получать максимальное внимание». Опыт общения с художниками или даже просто знание из вторых рук об их проступках травмирует, вредит отношениям с медиумом. Искусство – это убежище. Так не проникайте за занавес. Могу ли я найти обновление в музыке, а не во власти? Моя история – история выжившей, которая все еще хочет творить, когда никто не хочет получить ее послание? Среди демонов-косплеистов остаюсь неуязвимой и неприкасаемой, потому что со мной музыка. Может быть, финальный акт происходит в моем сознании? Монстры заперты в шкафу, там, где мои примечания к Пятой?» @